alexmix | Entries tagged with 1991

Андрей Илларионов обратил мое внимание на присланную ему цитату из Гайдара по поводу описанных мною событий.

tadavsh:
Интересно сравнить описание Михайлова с описанием Гайдаром в 1996г. "Дни поражений и побед":

"Переговоры с основными кредиторами в сентябре 1991 года начал Комитет по оперативному yправлению народным хозяйством СССР, образованный вскоре после путча, когда союзное правительство фактически прекратило существование. Председатель – Силаев, его заместители – Явлинский, Вольский, Лужков. Это была весьма странная организация, руководители которой старались показать общественности, что прямого отношения к руководству страной они вроде и не имеют. Вольский в самую напряженную пору укатил за рубеж на какую-то совершенно малозначимую конференцию, Лужков подчеркивал, что его сфера ответственности – Москва. Переговоры велись Силаевым и Явлинским, и надо признать, на редкость беспомощно и неудачно. Для официальных кредиторов, объединенных в Парижском клубе, принципиальным в тот момент было добиться от обретающих независимость республик обязательств за долги Советского Союза, не допустить повторения большевистского прецедента с отказом платить долги царского правительства. С самого начала стало очевидным, что, кроме России, никто платить не хочет, не может и не будет. И потому вся тяжесть ответственности ложилась на плечи России.

Мы подключились к переговорам в ноябре, когда представители Парижского клуба приехали в Москву. К этому моменту советская сторона уже в принципе приняла условия контрагентов, в том числе и обязательство вывоза 100 тонн золота из остатков золотого запаса страны, в результате чего готовящееся соглашение стало очень смахивать на заключенный большевиками в 1918 году Брест-Литовский договор, иными словами, нечто вроде финансового Бреста 1991 года.

Исходная позиция России на переговорах оказалась предельно неблагоприятной: договор уже был составлен и согласован как с Комитетом по оперативному управлению экономикой, так и с Межреспубликанским экономическим комитетом.

Переговоры шли тяжело, нервно, не без обмена резкостями. Заместитель министра финансов США Дэвид Менфорд угрожал, что, если мы немедленно не подпишем уже выработанное соглашение, он остановит поставки американского зерна. Я обещал в этом случае обратиться через голову западных правительств к общественному мнению их стран, с объяснением последствий продовольственной катастрофы на территории бывшего СССР для международной безопасности.

В конце концов пришли к компромиссу. Мы приняли обязательство, взятое на себя нашими предшественниками, о солидарной ответственности бывших советских республик за долги СССР, хотя знали, что, кроме России, никто ничего не заплатит. Западные партнеры согласились снять требование о вывозе остатков золотого запаса. Кроме того, удалось отстоять от разгрома и немедленного банкротства

сеть наших банков за рубежом: "Московский народный банк", "Ост-Вест банк", "Данау", "Эйробанк",которые в соответствии с подготовленным ранее договором были обречены на ликвидацию. Оперативно предоставленная этим банкам Россией посильная помощь позволила нам избежать серьезных потерь, связанных с принудительной распродажей активов, устоять на ногах. Это предотвратило удар по отечественному морскому транспорту, получавшему от банков значительные кредиты под залог судов.

Наиболее неприятным итогом переговоров было сохранение завышенных и заведомо нереальных в условиях 1992 года обязательств по обслуживанию долга. Выполнить их в полном объеме Россия не могла, а это ставило под вопрос зерновой импорт. Между тем, даже незначительные перебои в поставках зерна могли иметь тяжелейшие последствия. Только его бесперебойное поступление из-за рубежа, причем в пределах максимальной пропускной способности наших портов – 3-3,5 миллиона тонн в месяц, – позволяли России хоть как-то дотянуть до нового урожая."

Очевидно, Михайлов указывает не все условия, изначально подготовленные его группой. Равно как и кредиторы, хоть и согласились на отсрочку долга, но это согласие нужно было ежеквартально у них подтверждать. То есть, оставили страну "на крючке": в случае несогласия с проводимой политикой всегда могли отказаться от отсрочки, арестовать зарубежные активы и прекратить валютный импорт.

Да, я как-то пропустил эту цитату из Гайдара... Как все запущено. Вместо "спасибо" Гайдар еще оказывается и обхамил нас вдогонку - вполне в духе того времени :-)

1. С оценкой Гайдаром КОУНХ, Вольского и Лужкова - согласен совершенно.

2. Переговоров с парижским клубом не было совершенно. Гайдар путает. Переговоры были напрямую с семеркой на уровне лидеров - у Горбачева, - и шерпов (замминистров финансов по международным делам, т.е.высших профессионалов, не политиков) - у Явлинского. И в Москву приехали не представители ПК, а шерпы семерки. И говорили не об отсрочке по госдолгам (на что только и есть мандат ПК), а об отсрочке по всем выплатам по внешнему долгу СССР.

3. Силаев ни в чем не участвовал Ни разу. Даже был не в теме. Забавно, Что Гайдар его вспомнил. Только продемонстрировал, насколько он был тогда далек от реалий.

4. Оценивать ход переговоров ("на редкость беспомощно и неудачно") можно участвуя в них и зная все обстоятельства или по результатам. Гайдар не участвовал. А результат - отсрочка выплат получена, считай, без всяких условий. Уже через 2-3 недели Гайдар заменил солидарную ответственность на раздел долга между республиками, как и хотел. А спустя год-два вернулся к "нулевому варианту". Руки у него были совершенно развязаны. Чем же ему плохо-то?

5. Да, семерка хотела, как вариант, получить наше золото - но ведь не бесплатно же! А за деньги, по рыночным ценам с дисконтом, как обычно в операциях между центробанками, ничего специального. СССР так продал уже несколько тысяч тонн золота. Впрочем продажа этого золота ничего ровным счетом не решала ни для кого, поэтому никто особенно и не настаивал.

Семерка исходила из логичного принципа, что утопающий должен хоть что-то предпринять для своего спасения. Но даже этой малости - продажи золота - мы им не обещали и не дали.

6. Уж не знаю, Гайдар действительно так и не понял ситуации по внешнему долгу, когда пришел в Правительство, или откровенно лицемерит.

Позиция у нас на переговорах была не "предельно неблагоприятной", а очень даже благоприятной - с позиции силы. Фактически мы ультимативно (конечно, обговорив все предельно дипломатично) потребовали отсрочку выплат по внешнему долгу, угрожая дефолтом. И жестко поставили срок - в который они вынуждены были уложиться. Какой тут "финансовый Брест-91"? Это у Запада перед нами был "финансовый Брест", когда они практически сдались, согласившись на наш ультиматум, оказались вынуждены пойти на все наши условия.

5. "Предельно неблагоприятной" была не позиция на переговорах, а ситуация технического дефолта СССР, до которой реально оставались считанные дни. И, прямо скажем, виновата во многом в дефолте была именно Россия, самозабвенно громившая все союзные структуры и перетягивающая на себя все финансовые и валютные потоки, до которых могла дотянуться - так что у Союза не осталось денег даже для выплаты по долгам. Впрочем, эта претензия, конечно, не к Гайдару, он тогда еще не успел поучаствовать :-) Впрочем, это у ВЭБа не было денег на обслуживание долга. Но ведь у кого-то они были? Валютные счета из ВЭБа куда-то ушли? Сколько было валюты у российского цетробанка? у российского ВТБ? Почему Россия не считала нужным обслуживать долги СССР, но считала нужным забирать у него валюту?

6. Никакого договора с семеркой не существовало. Вообще не было никакой бумаги. Это просто выдумки Гайдара. Все шло "на живую нитку" и "с колес". Соответственно, никто никому не обещал золота или сдачи совзагранбанков (об этом вообще на переговорах речи не шло ни разу, это, похоже, просто выдумка).

7. А вот самая вкусная цитата. "Наиболее неприятным итогом переговоров было сохранение завышенных и заведомо нереальных в условиях 1992 года обязательств по обслуживанию долга. Выполнить их в полном объеме Россия не могла, а это ставило под вопрос зерновой импорт."

Что значит "сохранение... обязательств по обслуживанию долга" неприятно? Гайдар всерьез рассчитывал на чистое списание долгов? Стране с колоссальным экспортом и долгом в мизерные 15%+/- ВНП? Это было заведомо нереализуемо - тогда списывали долги странам, у которых 15% ВНП составляли годовые выплаты по внешнему долгу, а у нас это была ВСЯ сумма долга... Ну надо же быть хоть немного реалистами!

Но теперь понятно, почему Гайдару так не понравилось решение, принесенное ему на блюдечке с голубой каемочкой. Он хотел списания долга, а ему дали только отсрочку по выплатам... С другой стороны, если Гайдар хотел списания долга - то что же он хотел делить между республиками? Не сходится тут все.

Стоит заметить, что отсрочку ему принесли уже готовую, без каких-либо обязательных условий, уложившись точно в срок и при этом не испортив отношений с кредиторами. Мы продолжали получать от них кредиты и во время переговоров по долгу - независимо от исходов переговоров - и сразу после - независимо от того, что Гайдар односторонне не соблюдал достигнутых соглашений.

Что такое "завышенные и заведомо нереальные обязательства"? Это те самые, на которых СССР получал кредиты? Гайдар хотел начать рыночные реформы с нарушения обязательств по долгам? С невозврата чужой собственности? И как при этом он хотел сохранить зерновые кредиты - от которых, по его словам, Россия критично зависела - от тех же самых кредиторов, которых только что кинул,? Просто не сходятся все эти рассуждения. Каша в голове автора, полная путаница в том, что можно, а что нельзя.

И, кстати, надо сказать, что СССР всегда получал кредиты на очень, очень выгодных условиях. Никаких "завышенных" не было и в помине.

Весь комментарий Гайдара - неточен, неряшлив и крайне самооправдателен. Он после ухода из правительства всю оставшуюся жизнь занимался самооправданием. Судя по тому, что этот поток не прекращался - он даже себя не убедил...

К комменту уважаемого

tadavsh.

Еще раз. Не было бумаг, не было заранее согласованных условий или заранее сданных позиций. Не было ультиматумов со стороны семерки. Мы вообще не знали с чем именно они едут. Это выяснилось только на встрече в Президент-отеле. Был только один ультиматум - с нашей стороны и предельно жесткий. Нет и не могло быть каких-то "секретных" условий.

Подтверждение отсрочки ежеквартально - чистая формальность, ритуальный танец. Не могла семерка фактически прекратить отсрочку по долгам. Ей самой это было не выгодно. Только в случае достижения окончательных договоренностей и урегулирования долга. Точно так же, как не могла семерка не согласиться на наш ультиматум осенью 1991.

Более того, спустя всего 2-3 недели Гайдар фактически спустил в унитаз договоренности с семеркой, все переиграв и подписав с республиками договор о разделе внешнего долга. Семерка сделала вид, что она этого не заметила... И кто тут кому был обязан? Кто отступил?

Солидарная ответственность была выгодна именно России, что и доказали последующие события. Так что мы семерке не отдали "ни пяди земли", а получили все, что хотели - и отсрочку, и новые кредиты. А что "хотелки" у некоторых госдеятелей были излишне раздуты и они сравнивают достигнутое со своими нереальными "хотелками" - ну так это только их проблема.

Отсрочка получена - круглый стол и круглые решения. Впоследствии. Япония и Беловежская пуща.

Отсрочка получена: круглый стол и круглые решения

Назавтра состоялось заседание шерпов в круглом зале Президент-отеля (просто мой родной дом — я его строил в стройотряде в 1982, половина крыши покрыта жестью с моим участием). На этой странной встрече присутствовали официальные представители G7, республик (в ранге премьеров) и Явлинский - от СССР. И я здесь же. От России был Е.Гайдар. Придя в Президент-отель, мы с Явлинским совершенно не представляли, какую позицию займет Гайдар. Но он практически молча просто принял отсрочку...Были официальные напыщенные речи, под которыми скрывалась проведенная нами с Явлинским интрига, подавляющему большинству присутствующих неизвестная и совершенно непонятная. Скучно было ужасно.

Впрочем, в итоге все были рады. Все получили то, что хотели. Россия и еще 9 республик подписали совместное с СССР и G7 заявление о солидарной ответственности. Выплаты по долгам СССР были отсрочены на год (с подтверждением каждые три месяца). Было обещано ускоренное принятие в МВФ и первый кредит МВФ.

И действительно, весь 1992 год ежеквартально откладывали выплаты по долгу. МВФ принял Россию в члены организации и успел дать кредит осенью 1992 в 1 млрд.долл. И еще Россия получила в 1992 году до 12 млрд.долл. товарных кредитов — по заявлению П.Авена. А выплаты по советскому долгу фактически начались, если не ошибаюсь, только спустя 5-6 лет, после заключения договоров о реструктуризации советского долга с Парижским и Лондонским клубами. Внешняя поддержка российских реформ была обеспечена.

Победитель получил все. Правительство Гайдара получило отсрочку внешнего долга на блюдечке с голубой каемочкой, совершенно не ожидая того. От нас с Явлинским. И мы, естественно, никогда не услышали простого человеческого «Спасибо»... Еще забавно, что Явлинский никогда об этом публично не говорил. Дело не в скромности (этим он как раз не страдает). Дело в том, что он не довел сам это дело до конца (именно с Россией) и не знал толком, что там произошло. Я ему перед заседанием сказал, что думаю, что Гайдар, раз пришел — то никакого скандала поднимать не будет. Иначе прислал бы кого другого. Подробности Явлинский у меня тогда не спрашивал, некогда было, а потом стало уже не важно — от нас больше ничего не зависело и не требовалось... Он так и не понял, какое большое дело он тогда фактически сделал...

Республики вообще радовались как дети. Они даже не представляли как выполнить указания своих президентов — переложить весь долг на Россию. А тут все само получилось — и отсрочка по долгу, и долг не поделили, а повесили на Россию путем подписания солидарной ответственности. Просто праздник какой-то.

Не знаю, можно ли было как-то иначе. Знаю только, что все получилось так, как было задумано. Просто удивительно по тем временам. Интересно как все было бы, если бы я не поднял тогда трубку и не позвонил КК...

Впоследствии

В 2011 году журнал Дилетант.ру опубликовал записку из архива Е.Гайдара. http://www.diletant.ru/articles/49175/#like Осталось непонятным, кто ее подготовил (вроде бы П.Авен имел к ней отношение) и когда (исходя из текста, ясно только, что до 5 ноября 1991), была ли эта записка передана Б.Ельцину (что сомнительно). Она описывала что надо сделать в экономике для реформ.

После политической победы над коммунистическим тоталитаризмом... центр тяжести объективно переносится в область экономической политики... Стабилизационные задачи, с которыми сегодня сталкивается Россия, в своих общих чертах не являются исключительными. Логика и последовательность действий в ситуациях подобного типа профессионалам известна - ликвидация бюджетного дефицита, остановка неконтролируемого роста денежной массы, либерализация цен, восстановление конвертируемости валюты, открытие экономики и структурные реформы.

Собственно по существу реформы — это все. Ах да, еще вот это:

… начать организационную подготовку к введению республиканской валюты...

Представление о том, что надо сделать в экономике - чисто поверхностное, умозрительное, скопированное с чужих образцов и советов (что гордо выдавалось за «профессионализм»). И ни малейшей попытки задуматься о действительной «логике и последовательности реформ» или их ближайших последствиях. Но меня заинтересовала вот эта часть:

Во внешнеполитической сфере.

инициировать кампанию в западной прессе о том, что Россия является естественным правоприемником СССР (включая место в Совете Безопасности ООН) и что именно такой подход отвечает интересам сохранения международной стабильности;

прокламировать готовность России после формального раздела внешнего долга СССР принять на себя ответственность за выполнение финансовых обязательств Союза ССР; одновременно закрепив свои права на советское имущество и авуары за рубежом, долги иностранных государств Союзу ССР, золотой запас;

провести консультации о целевой экономической и технической помощи Запада в осуществлении стабилизации в России, подготовив соответствующие документы (письмо о намерениях в МВФ).

Первый пункт бессмысленный (какую кампанию, какими силами? треп ни о чем), третий — совершенно неоперабельный и выдающий, что авторы просто не в теме отношений с МВФ. А вот второй содержательный. Но содержание странное. Совершенно непонятно как предполагалось взяв на себя только часть внешнего долга СССР («после формального раздела...») при этом претендовать на все советское имущество, авуары, долги Союзу ССР и золотой запас. Это — попытка очевидного мошенничества, которая никогда бы не прошла и исторически не устоялась.

Несмотря на то, что Гайдар оказался вынужден подписать солидарную ответственность России за советский внешний долг, впоследствии Гайдар проводил все-таки свою линию — о разделении долгов СССР между республиками. 4 декабря 1991 года подписал с республиками соответствующий договор о разделе советского долга. Россия получила 61%. А в 1993 из договора вышла Украина. Насколько я знаю, ни одна республика так ничего и не заплатила по долгу СССР. Идея о разделении долга оказалась тупиковой и, похоже, во второй половине 1992 Гайдар сам от нее отказался, поняв, что России выгодно быть единственной правоприемницей СССР - даже с учетом долга. Говорят, он сам фактически расстроил все договоренности с республиками о разделе долга и чуть ли не заворачивал их платежи по долгу обратно. Но я уже был за пределами зоны принятия решений, так что свидетельствовать не могу... Известно только, что 2 апреля 1993 г. Правительство России заявило о взятии на себя всех обязательств бывших Советских республик по погашению внешнего долга СССР, взамен на их отказ от доли в зарубежных активах СССР (так называемый «нулевой вариант»). Мой вариант победил гайдаровский не политически, а просто силой своей очевидности и выгоды.

Украина в 1994 направила России свои претензии на советскую недвижимость в 28 странах и даже обратилась в Высокий Суд Лондона — но ничего не выиграла. Совсем недавно, в 2011 Россия начала перерегистрировать советское имущество на себя (сколько ж можно ждать?) и Украина снова потребовала свой кусок заграннедвижимости у России. Действительно, ведь договор «о нулевом варианте» между двумя странами так и не был подписан (такие договора Россия заключила с другими республиками). Скандал спустя 20 лет все еще продолжается...

Япония и Беловежская пуща

Сообщение о Беловежских соглашениях я встретил в Японии, где был вместе с Явлинским и еще одним нашим сотрудником с неофициальным визитом. Японцы очень интересовались, что происходит в СССР и очень внимательно слушали Явлинского. Причем не только в правительстве — было несколько встреч и с руководством крупных японских корпораций.

Конечно, у Японии был свой шкурный интерес — «спорные территории», 4 острова. И они думали, вдруг из всей этой заварушки в Москве удастся вырвать их от СССР? И Явлинский взял на себя смелость не то, чтобы пообещать отдать эти острова — но вернуться к вопросу о заключении мирного договора с Японией. Что для японцев однозначно означало возврат островов, а для Москвы — не означало ровным счетом ничего. Явлинский считал, что это — неплохая политика, которая принесет ему какие-то выгоды. Не знаю, как насчет выгод, но до конца 90-х годов особенно на Сахалине, куда я частенько летал в качестве депутата Госдумы, Явлинского вспоминали чуть ли не как предателя Родины. А я оправдывался чуть ли не в каждом интервью, что ничего такого Явлинский не обещал...

Именно в Токио мы узнали о Беловежских соглашениях. Я был уверен, что Явлинский немедленно полетит в Москву, но он, к моему удивлению, остался на месте. И пошел по второму кругу встреч с японскими официальными лицами. С объяснением, что значат эти соглашения. Как будто он что-то знал об этом... Может, Явлинский был и прав — кто его ждал в Москве и что он мог там сделать?

Япония меня удивила и восхитила. Экскурсионной программы у нас не было — время от бесчисленных встреч было только по вечерам и то не всегда. Но... Таксисты в белых перчатках. Автоматически открывающаяся для пассажира дверь. Массажер, вмонтированный в спинку сиденья. Машина, подкрадывающаяся сзади к пешеходам так тихо, что они ее не слышат. И водитель, который спокойно едет за этими пешеходами, не дудя и не нервничая. И все это — в 1991 году. Будто в какое-то будущее заехал... Кафешка для завтраков в гостинице — небольшой такой корявый и кривой подвал, но все стены отделаны в зеркала и поэтому ощущение бесконечного пространства во все стороны. Пару раз я там даже заблудился... Шикарные магазины, наполненные так, как я не видел даже в США. Богатство, буквально вываливающееся наружу. Это все — незадолго до Рождества, которое японцы вроде бы и не должны отмечать. Но покупательский бум — сильнее, чем в Америке... Огромное количество электронных безделушек, которые себе и придумать трудно. Многие вещи, перед которыми стоишь в недоумении, не представляя, для чего они нужны. И сами японцы...

Странные вещи и привычки удивляли чуть ли не на каждом шагу. Минфин Японии — туалет без дверей. И только один. А зачем? Тут работают только мужчины... Счетчик величины японского госдолга в кабинете над головой министра финансов — типа как наши счетчики времени в метро. Привычка все важные разговоры обязательно продолжать за столом в ресторанах в присутствии гейш, а не в кабинетах. Эти раскрашенные и разодетые как куклы, громко топающие своими деревянными сандалиями гейши. Любовь к русским песням. Замминистра финансов после официальной встречи у министра назначил на встречу именно в таком ресторане. И очень трогательно пел нам «Катюшу» и «Подмосковные вечера» по-русски — не зная по-русски ни слова. Чем-то надо было отвечать: и Явлинский вышел и спел по английски что-то из Битлов — кажется «Yesterday». Витя сыграл на клавишных. А я? Талантами бог обидел... Не нашел ничего лучшего как потребовать русской водки, налить в фужер и пожечь. Дать погореть. А потом одним духом задуть и выпить. Никогда такого не делал, и что вдруг решился? Наверное соседство гейши подействовало. Вроде произвело впечатление...

А эта японская еда! Суп из сушеного акульего плавника, оказавшийся на проверку несъедобным плавником, плавающем в чашке сакэ. А это их сябу-сябу. Никогда такого не ел. Свинья, которую неделю поят пивом, неделю кормят зерном и снова. Ее мясо, тонко нарезанное поперек представляет собой чередование полосок мяса и жира. Дают сырым. Прямо на глазах отрезают от большого куска. Берешь его палочками и макаешь в стоящий перед тобой медный котел. Снизу — огонь, в котле масло кипит. Держишь там недолго, потом — макаешь в соус и ешь. Невероятная вкуснятина...

Но вся эта экзотика, конечно, не могла затмить того факта, что уехали-то мы из СССР, а вернулись в другую страну — Россию. И надо было как-то жить дальше.

Наконец, закончил с 1991 годом.

Шерпы едут. Решение России.

Шерпы едут

«Семерка» долго, почти весь отпущенный нами срок, обсуждала отсрочку по долгам и выдвинула встречное то ли требование, то ли пожелание, чтобы все 15 республик и СССР подписали солидарную ответственность по советскому долгу. Взамен... они обещали что-то решить. Но ничего конкретного не говорилось. Они и не могли сказать, пока сами между собой не договорились... Нам ведь нужна была отсрочка не только по межгосударственным долгам, но и по частным тоже (это половина долга), а это дело обычно долгое и требующее привлечения к переговорам и учета мнения частных держателей долга (т.н. «Лондонский Клуб» кредиторов в противовес «Парижскому Клубу» держателей официального долга). Мы же вынуждали «семерку» принять решение срочно и вне этого регламента.

Время шло. Сейчас я понимаю, что волноваться было нечего, никуда они не делись бы, дали бы отсрочку, лишь бы не было дефолта. И сроки можно было ставить жестче, совсем не давать им времени на обдумывание... А тогда я так только предполагал. И регулярно получал из ВЭБа те самые распечатки с часом Х. Вот мы получили какой-то кредит и час Х отодвинулся. Вот, наоборот, он придвинулся, потому, что кто-то пролоббировал какие-то валютные расходы. А семерка все тянет с решением. Названный Явлинским Мейджеру срок подходил к концу, я попросил ВЭБовцев разработать план одностороннего отказа от платежей. И они прислали такую бумагу, долго я с ними спорил потом по ней.

3 ноября

Явлинский сообщает, что с 4 ноября Внешэкономбанк объявит себя банкротом: ему нечем оплачивать пребывание за границей наших посольств, торгпредств и прочих представителей - домой не на что будет вернуться... М. С. поручает мне писать Мейджору, координатору "семерки": "Дорогой Джон! Спасай!"...

Вечером телефонный перезвон М.С. с Колем о МИДе, о Госсовете, о сыне Коля, который попал в катастрофу, о полутора миллиардах и "SOS" Мейджору. Попытки связаться с Явлинским, но так и не нашли его "в гостях"; то же - с Московским: наши банкиры не торопятся спасать страну, кто-то другой, мол, позаботится...

Анатолий Черняев «1991 год - Дневник помощника президента СССР»

А что уже Горбачев может? После речи 28 октября Б.Ельцин закусил удила и погнал вперед, перестал считаться с Горбачевым совсем. Выбор Ельцина был сделан. Единственное, что у Горбачева реально осталось — международный авторитет. И он его полностью использует для того, чтобы выбить из США пакет продовольственной помощи на 3,5 млрд.долл. (обещают 1,5 млрд.), наличными кредиты от США, Саудовской Аравии и Южной Кореи на 1,370 млрд.долл. (от СА и ЮК точно получил 1 млрд.), о кредите от Германии и т.д. А больше Горбачев уже ничего не может.

Забавная ситуация — Явлинский прокукарекал, Горбачев напрягся из последних сил, а Явлинский пропал куда-то «в гостях»... Конечно, мобильных тогда не было, но все же. Я не знал тогда, что Явлинский тут же транслирует Горбачеву мои сигналы. Ведь мои сигналы были призваны активизировать действия самого Явлинского.

Как-то надо ускорить решение «семерки». Явлинский пообещал им обсудить идею солидарной ответственности с республиками. Как он собирался это обсуждать — я себе тогда представлял с трудом. Зачем республикам влезать в этот хомут? Ведь при солидарной ответственности кредиторы могут потребовать выплат по всему долгу от любого из участников в полном размере. Явлинский будет им объяснять, что рискуют не они, а Россия. Потому что кредиторы обратят все требования к главному экспортеру нефти и газа. Так что для республик солидарная ответственность — не угроза, а скорее защита.

Но, главное, как Явлинский объяснит это России? Зачем ей это? Ведь все переговоры с кредиторами он ведет от имени Союза, а не России, хотя и делегирован в МЭК именно Россией. И если станет известно, какие он разговоры ведет с другими республиками — ведь распнут...

И все же Явлинский явно провел какие-то переговоры с республиками и явно в чем-то их убедил. Почти половина из них даже готова подписать солидарную ответственность по долгам СССР. Но Явлинский полностью самоустранился от проблемы России. А чего стоят все договоренности без России? Пшик.

И вот настал момент. Начало ноября 1991. Семерка прислала официальное уведомление, что в Россию едет представительная делегация. На уровне шерпов. И хотят встречу с представителями всех республик СССР. 7 шерпов — такого визита не было еще никогда. Шерпы - это замминистры финансов стран, которые готовят саммит — встречу «семерки», глав 7 крупнейших государств капиталистического мира на высшем уровне. Названы так по имени народности, живущей в окрестностях Тибета, и выступающей в качестве проводников альпинистов при восхождении на Эверест - самую высокую гору на Земле. Красиво.

С чем едут — не говорили даже Явлинскому, хотя с некоторыми из шерпов он установил почти дружеский контакт. Но, впрочем, ясно, что везут отсрочку — иначе зачем такой толпой заваливаться? Правда, оставался вопрос об условиях. На что у них мандат, на что они готовы согласиться? Сейчас я думаю, что они в любом случае дали бы отсрочку, но очень им хотелось получить солидарную ответственность по долгу — поэтому ничего и не говорили Явлинскому (скажешь, а как потом торговаться?).

И в такой «удачный» момент они приезжали! Только что было объявлено новое Правительство России во главе с Ельциным, с первым замом Бурбулисом и замом Е.Гайдаром. Фактически формирование правительства было отдано Гайдару. За внешнеэкономические связи России отвечать был назначен П.Авен. Он сделал в прессе заявление, что Россия на встречу с замминистрами финансов семерки не пойдет и вообще у нее свое мнение относительно долгов СССР. Знал я, какое это мнение.

Через пару дней шерпы «семерки» — в Москве. Везут отсрочку. То, что нужно стране. А российское правительство отказывается ее брать. Глупее ситуации трудно себе представить. Голодающий отталкивает руку с хлебом — не потому что нищий, но гордый, а потому, что подозревает, что это не хлеб, а камень... Что делать?

Решение России

Скоро будет все иначе,
чем было,
А меня убьют на войне

М.Щербаков

Этих двух ребят — Петю Авена (далее - ПА) и Костю Кагаловского (далее - КК) - я видел впервые (может они были на той нашей встрече с Е.Гайдаром? Не помню). Их привел с собой Егор Гайдар. Авен был назначен замминистра иностранных дел, отвечающим за внешеэкономические связи.

В принципе у меня не было никакой предвзятости, скорее интерес. Страна в такой яме, может с этими ребятами будет легче... А они были только что назначены, еще даже непонятно куда, министерства все новые, где сидят, кто в них работает, что с союзными министерствами — все непонятно. Но эти ребята по определению должны быть более разумны и вменяемы, чем все остальные вокруг.

С учетом того, что я работал в КОУНХ/МЭК, в общем, в том, что формально заменило союзное Правительство - я, по определению, становился врагом этой новой российской гвардии, которая намеревалась насмерть стоять на защите интересов именно России. А ведь делегирован был Явлинский в КОУНХ/МЭК именно Россией. Вообще, обычно я выступал от имени России - на всех тусовках вокруг «500 дней» и после. Против союзных структур. Смена ролей не то, что бы сбивала с толку, но беспокоила - я уже перестал понимать, кого и где я представляю, кто или что у меня за спиной... Единственное, что я знал точно — что отсрочка по внешнему долгу стране нужна, как бы эта страна не называлась.

Была и вторая линия разлома — вся гайдаровская команда была из тех, кто фактически отказался принимать участие в программе «500 дней». Из тех, кто не поддерживал ее идеи (не выступая открыто против), но при этом, конечно, был за рыночную экономику, чтобы это ни значило в их понимании это «за...». Из тех, кто собирался окончательно пустить под откос идеи «500 дней» именно сейчас, получив контроль за российским правительством. Так что и у меня был некоторый счет к ним. Не конкретно к этим двоим, а к команде Гайдара в целом. Но в то же время мы вроде бы одной крови. И говорим на одном языке. Но на одном ли? Сейчас узнаем.

Эти ребята знали, что внешние долги СССР большие и... все. А я знал ВСЮ правду. Фантастическая ситуация — знать, что апокалипсис приближается и бороться с ним практически в одиночку, потому, что всем вокруг на это по большому счету наплевать, у всех есть дела поважнее — выбить из Минфина финансирование, а из Госплана фондирование, что-то хапнуть, пока можно... Только Явлинский, Горбачев и тот зам из ВЭБа в курсе всех дел. Больше — никто во всей стране. И только я тормошу их всех, т.к. у них у всех есть дела поважнее...

Я знал, ЗАЧЕМ приезжают замминистры из стран G7. А вот новая гайдаровская команда не знала. Поэтому я поднял трубку и позвонил Косте, которого знал понаслышке, с просьбой организовать встречу с Петром Авеном. Зная, что сделать это больше некому — Явлинский никогда не позвонит Гайдару. У них коса на камень нашла. А значит все, что мы с ним делали последние пару месяцев просто пропадет. Все надо будет начинать заново. С осколков. Это было просто глупо.

Встретились мы, кажется, на Сахарова, в ВЭБе, в кабинете у Председателя банка Московского. А где еще? У ПА тогда даже кабинета еще не было, а в ЭПИцентр их тащить как-то несолидно, отдает какой-то несерьезностью и партизанщиной. И, кроме того, вдруг потребуются какие-то подтверждения моих слов от ВЭБа? Но Председатель ВЭБа никакого участия в разговоре так и не принял. Сидел себе за своим необъятным столом как предмет мебели. А мы — за приставным, поперечным, вроде как к нему на прием пришли. И при этом не обращали на хозяина кабинета ни малейшего внимания...

Успев только представится, ПА взял быка за рога:

Я бы посадил тех, кто продолжает выплачивать внешний долг СССР.

Я встал и повернулся к двери, собираясь уходить (что я делаю?):

Сажай.

КК ловит меня за рукав:

Да ладно, ребят, успокойтесь, че вы как совки? Только встретились — и уже... Погорячились и хватит...

Я на это надеялся. Ведь это ж типа он организовал встречу. А поговорить было надо. Самому интересно — вышел бы я тогда, если бы Костя не поймал меня за рукав? Не знаю... Вопрос не в гордости - а в установлении некоторого равновесия в разговоре. Я никак не мог и не хотел принимать позицию оправдывающегося. Это просто бессмысленно. И я перешел на «ты» и в атаку.

Ладно, - я сел. - Объясни мне, какого черта ты, не разобравшись в ситуации, делаешь всякие заявления?

ПА, слегка опешив: Какие заявления?

Завтра шерпы G7 собираются в Москве — почему Россия отказывается участвовать во встрече?

ПА: Выплаты по внешнему долгу СССР давно надо было прекратить в одностороннем порядке. Как Аргентина или Польша.

ПА: Что и?

Ты понимаешь, что за этим последует?

ПА, улыбаясь: Конечно. У нас будут деньги.

Мы — не Аргентина. Как насчет всей совзагрансобственности? Ты посчитал, сколько она стоит? Счета российских госбанков и внешторгов за рубежом? Совзагранбанки? Сколько мы потеряем? Аэрофлот, наверное, сразу закроем — ведь это госкомпания, каждый самолет за границей тормознут в счет уплаты долга. А с учетом неясности государственного статуса — ведь все принадлежит СССР, а не ССГ или России — они ж сразу арестуют все в судебном порядке на всякий случай. Кроме посольств, конечно. И прощай собственность, обратно не получишь...

ПА: Ну, пока будут судебные процессы... Да и не пойдет Запад так откровенно против... Проглотит, как и с Аргентиной.

С Аргентиной все было понятно. Менялось только правительство — страна никуда не девалась. Да и вообще это — почти внутреннее дело Америки. И последний раз они по плану Брэйди все делали, под диктовку Америки, а не в одностороннем порядке. И Польша — тоже не отказывалась от долга, она предварительно договаривалась. Да ей списали полдолга, но у нее был огромный долг по отношению к ее ВНП. А долг СССР по сравнению с нашей экономикой — копейки. Мы просто не имеем морального права требовать списания, тем более 100% долга... И почему ты считаешь, что Запад не пойдет против нас? Я бы на их месте сделал это — как минимум для гарантий возврата долгов. А ведь есть еще место постоянного члена в СовБезе ООН, которое принадлежит СССР, а не России...

ПА: А ядерное оружие?

Да. Последний аргумент, который исправит все и всегда — это пушки... Задолжав 3 копейки, развяжем ядерную войну и решим проблему долга.

ПА: Не хрена себе, 3 копейки! А ты что предлагаешь? Россия не будет платить! У нас нет денег.

Конечно. Денег нет. Но Россия платить будет. Правда, не в ближайшие два года. Когда-нибудь потом. Ты ведь хочешь именно этого? Ты ведь не рассчитываешь, что долг СССР куда-то может сам исчезнуть? Тебе ведь нужна только отсрочка выплат — а не списание долга?

Прямо спрашивать, собирается ли Россия отказываться от советского долга, я не хотел — это могло увести разговор в ненужную сторону. Куда-то в историю и теорию, которой ни я, ни он толком не знаем. Мне нужно было оставить разговор в жестко прагматичном русле. Поэтому я предпочел сделать вид, что ответственность России по долгам - это само собой разумеющийся вопрос. Если бы у Гайдара действительно был бы план отказа от советского долга — Петя мне об этом бы уже сказал. Если они еще не решили или сомневаются — мы просто проедем дальше, не тормозя на этом вопросе.

ПА: И как ты этого добьешься?

Уже.

ПА: Что уже?

Уже добился.

Пауза. ПА и КК переглянулись. КК первый прервал молчание:

Рассказывай.

Я рассказал. Как узнал про час «Х». Про золотой запас СССР. Как Явлинский вел переговоры с Дж.Мейджером. Как Горбачев по всему миру собирал по копеечке кредиты. Как в срочном порядке «семерка» собрала своих шерпов и отправила их в Москву — беспрецедентное событие, как будто они готовят здесь встречу на высшем уровне. Что семерка имеет простой выбор — или завтра (буквально) дать нам отсрочку по выплатам или иметь дело с последствиями одностороннего отказа в выплатах по долгу СССР из-за технического дефолта. И как мы согласовали срок (который завтра и истекает): меньше было нельзя из-за процедур принятия решений в G7 (и от шока им надо было опомниться), а больше — из-за нашего часа «Х». И как мы с ВЭБом уже накидали порядок действий для принятия одностороннего решения. И что несколько дней назад нас уведомили о новой встрече шерпов G7. Не объясняя зачем, но — в Москве и в последний день оговоренного срока. И с участием представителей всех республик.

Теперь понимаешь, зачем они приехали?

Ты уверен? - просто уточнил ПА.

Абсолютно. Они привезли отсрочку. Иначе зачем, просто пропустили бы срок, все было бы ясно. Послезавтра мы бы объявили дефолт. И наши руки чисты — мы их предупреждали, объясняли, договаривались... Приезд их в Москву — совершенно ясный жест...

Полдела сделано. Они уже готовы встретится с шерпами G7 и выслушать их. Осталось — главное. Условия сделки. И для них это будет бомба. И я продолжил:

У них только одно условие — солидарная ответственность всех республик по долгу СССР.

ПА расхохотался. Вслед за ним и КК. Я невозмутимо смотрел на этот хохот. Второй раз в жизни надо мной так откровенно хохотали, когда я говорил совершенно серьезно. Пару лет назад я предложил друзьям поехать кататься на горных лыжах в Гудаури (Грузия) — склон мечты в тогдашнем СССР. Ребята просто не верили, что туда можно попасть. Но мы все-таки попали туда. Кривым образом, но попали. Как и в тот раз, у меня был план. Тоже кривоватый, но ничего лучшего не было.

ПА: И всего-то? И это ты дашь им завтра? Да республики никогда не пойдут на такое.

Конечно. Поэтому завтра шерпам надо объяснить только одно: что Россия готова подписать солидарную ответственность с СССР. Им хватит. И это объявишь им ты.

ПА: Я? Никогда! На черта вешать на Россию весь долг СССР? Пусть он пропорционально по республикам разойдется...

Что ж, это не самый плохой вариант, лучше, чем первоначальный план отказа от долгов, - подумал я. Но!

Стоп. Ты же сам сказал, что республики на такое не подпишутся.

ПА: И Россия тоже!

Значит остается только ядерная бомба?

В разговоре повисла пауза... Резкий контраст с недавним хохотом. На этот раз ее прервал я. Стал говорить тихо и проникновенно, чтобы создать впечатление, что мы в одной лодке. Хотя, честно говоря, у меня самого такого впечатления не было. Поэтому я зашел с другой стороны:

Петь, ты ж понимаешь, вопрос сам не рассосется... Даже в случае одностороннего отказа — они должны знать с кем будут иметь дело. Долг в 120 млрд.долл. не может просто провиснуть и самоликвидироваться. И все равно Россия возьмет на себя все долги, никуда не денется. Только уже после битья посуды и вынужденно. А за это цена другая... А сейчас мы делаем это сами, по своей инициативе и, считай, без всяких условий. Давай посмотрим, что будет, когда Россия подпишет солидарную с СССР ответственность. Просто совместное политическое заявление. Платить пока не придется — ведь они везут отсрочку. Если хочешь, тут даже твоей подписи не надо — сомневаешься, пошли кого-нибудь, назначив его замом. Вот его...

Я кивнул на сидящего рядом КК. Тот заметно напрягся. Я продолжил:

Потом уволишь за превышение...

КК неуверенно улыбнулся. ПА улыбался откровенно.

Это заявление в суд не понесешь. Просто политика. Потом будет время обдумать, посчитать и решить. Если потом договоримся с республиками о разделе долга — продолжим разговоры с «семеркой». В крайнем случае заявление всегда можно дезавуировать даже на уровне заявления Правительства. Заявили так, а потом этак. А отсрочка уже есть, действует, всех устраивает. Это Запад проглотит, поругавшись для формы... Нехорошо, конечно, но даже это куда лучше одностороннего прекращения платежей ядерной страной с неясной перспективой. Ничего кроме совместного заявления замминистров G7, СССР и России завтра не понадобится. Петь, ты встань на их место. Они боятся и не понимают, что у нас происходит. Солидарная ответственность для них хоть какая-то политическая гарантия и равноценный размен. Без этого они никогда не объяснятся со своими конгрессами и оппозицией, зачем пошли навстречу своему старому врагу по «холодной войне». Они меняют отсрочку на гарантии выплат — позиция, защитимая в глазах их избирателей. Они просто защитили их деньги. Дали отсрочку, но не потеряли весь долг. Без этого с ними договориться все равно будет невозможно.

Ну и дальше я немного поговорил про то, что программа реформ в Польше поддерживалась международным сообществом, что Польша получала кредиты, что если отпускать цены, то России надо иметь валютный запас, чтобы устраивать импортные интервенции на рынке для снижения цен, что нам понадобятся от Запада новые кредиты, особенно продовольственные и т.п...

Петя слушал, не перебивая. Главное — слушал. Не отвергал с порога. А меня несло... Потом я остановился. Мы немного помолчали. У меня был еще главный аргумент, самый тяжелый калибр. Если он не сработает — то все потеряно. Все, что я уже сказал — было всего лишь «разогревом».

ПА: А зачем мне так подставляться, если я знаю, что другие республики не возьмут свою долю долгов? Ведь фактически я повешу все долги на Россию.

Именно так. И дальше Россия заявит всему миру простую вещь: вопрос долгов СССР, долгов перед СССР и совзагрансобственности — это один вопрос.

ПА: Да на хрена нам эти должники? Они ничего не вернут!

Ну не все так плохо. Что-то вернут. А остальное, - ты ж понимаешь, поставка союзникам из третьего мира оружия в кредит никогда не предполагала возврата... Но даже и эти долги — это политическое влияние на третий мир. На бывших союзников. Мы ж теперь кормить никого не будем, так лучше хоть что-то, чем ничего. А 10-20-50% по этим долгам получить вполне реально. Но главное — загрансобственность. Собственность и должников получают и поделят те, кто подписал солидарную ответственность за долги СССР. Согласись, это справедливо. Это публично понятная и защищаемая позиция. Иначе ты понимаешь, как затянется вопрос по собственности и сколько скандалов тут будет? Лакомые куски в центрах всех европейских столиц, Штатов, ты ж сам в Вене работал — лучше меня знаешь, есть за что бороться...

ПА кивнул. Я решил дожать.

А еще прикинь, как Россия с 11 республиками будет делить посольства на кусочки...

Перспективы сохранения СССР в старом виде не было, после речи Ельцина 29 октября это было ясно всем. ГКЧП разрушил все. А что не разрушил он — разрушил Ельцин. Не было ни представительных, ни исполнительных органов СССР. КОУНХ/МЭК, в котором я работал — это было не правительство, а неизвестно что. Даже мне неизвестно. Горбачев пытался заключить с республиками ССГ — Союз Суверенных Государств, оставив себя его главой. Явлинский продвигал идею экономического союза. Я надеялся, что это все имело перспективу, впрочем, может и нет. Но я понимал, что позиция гайдаровской команды была однозначна — только за Россию. Все остальные республики — нахлебники, отрезать их экономически побыстрее. И забрать все союзные функции. Правда, представить себе тогда Беловежские соглашения было тоже как-то еще невозможно, поэтому мой аргумент выглядел двусмысленно...

Еще год назад в Архангельском, когда готовили «500 дней», мы весь месяц сидели и в переговорах с представителями республик на уровне зампредов правительства. Они все, как один, боятся долгов СССР как чумы. И ничего про них не знают. Это неприемлемый для них вопрос. Для всех. Не думаю, чтобы это за год изменилось, разве что страхи усилились... Они хотят начать жить с чистого листа, а не с долгов. Как Прибалты. В результате и они вздохнут свободно, и Россия получит бесспорное право на всю совзагрансобственность. Про которую они, кстати, не очень-то пока и знают... и все остальное наследство СССР. Это выгодная, супервыгодная сделка.

ПА: Но на Россию возлагать все долги — это подумать с Егором надо...

Будет время подумать. Потом. Сейчас надо взять отсрочку, которую нам привезли... ВАМ привезли.

Мы помолчали. В принципе можно было заканчивать, аргументы кончились... Я ощущал себя часовым, который третьи сутки на посту, стоит честно, не спит, и наконец-то дождался смены — хорошая она или плохая уже не имеет значения, главное, - пришла... Тем неожиданней для меня был конец разговора:

ПА: Знаешь, Леш, я и не думал, что хоть кто-то тут думает об этом... а уж тем более что-то делает. Иди ко мне работать...

Работать я к нему не пошел. Просто не перезвонил. Он мне - тоже. Наверное, почувствовал, что мы - не одной крови... Это был один из самых важных разговоров в моей жизни. Начавшийся с угрозы посадить меня (несерьезно, конечно) и закончившийся предложением работы...

Октябрь 1991: Встреча с Е.Гайдаром

Вот кончаются дороги,
Начинаются поля...

М.Щербаков

Помню встречу в октябре — мы с Мишей Задорновым и Егор Гайдар с А.Чубайсом (его трудно было не запомнить). Кто, как и зачем ее организовал — убей бог, не могу вспомнить. Могу только предположить, что это был Леша Головков, помощник Г.Бурбулиса. В его духе. На ней было человек 8, но кто — не помню.

За нами с Мишей были «400 дней», «500 дней», Гарвардская программа, работа в российском правительстве и КОУНХе, публичные выступления в прессе, на телевидении, во «Взгляде» Любимова... За Гайдаром — ничего. Хотя... больше, чем ничего — но прямо противоположного. Работа в журнале ЦК КПСС «Коммунист». А пару лет назад, когда мы с Мишей были советниками межрегиональной депутатской группы в Верховном Совете СССР (фракция демократов), Гайдар был таким же советником прорыжковской группы «Союз»... Явлинский, став зампредом в Совмине России, пригласил в комиссию по экономической реформе Гайдара, Шохина, кого-то еще. Они все вроде бы не отказались и формально были назначены, но ни разу в заседаниях комиссии не участвовали и в Белый Дом не приезжали. Стрёмное это было дело - связываться с Россией... У Гайдара к сентябрю 1991 не было даже внятно сформулированной публичной позиции. Перед этой встречей мы даже не предполагали, что у Гайдара уже есть позиция и даже тайный план и через месяц он получит власть для его реализации...

Говорил один только Гайдар. Что время упущено и теперь надо действовать радикально, в духе Польши. Отпустить цены и затем провести макростабилизацию. Мы, несколько ошарашенные его натиском, в ответ пытались объяснить, почему надо действовать более осторожно и поэтапно. Все то же самое, что мы объясняли очень радикальному Джефри Саксу полгода назад в Гарварде, когда писали вместе с ним программу реформ для России. Сакса тогда мы убедили (или он просто уступил и не стал дальше спорить?). Но Гайдар просто не слышал чужих аргументов, так был увлечен своими собственными... Поразил он меня тогда тогда двумя заявлениями: что Россия должна проводить реформы сама, не оглядываясь на другие республики. Что республики — только нахлебники, хомут на шее России с ее нефтью и газом. И что Россия откажется от советского долга — как Ленин от долгов царского правительства.

Миша пытался объяснить, что у нас единое рублевое пространство, эмиссионный центр, внешние границы, платежный баланс, долги и т.д. - в одиночку никак не получится, ключевые полномочия для реформы находятся в руках союзного центра. Хотя, конечно, Россия должна быть ведущей в реформах... Ничего, возражал Гайдар, все необходимые функции мы у Союза заберем.

Миша пытался объяснить, что план Гайдара — политическое самоубийство. В той же Польше сначала коммунисты отпустили цены, народ «наелся» инфляции и взвыл. Вот тут-то им на смену и пришли либералы со спасительным планом макростабилизации. А если одно правительство будет и отпускать цены и стабилизировать — это чересчур большая политическая нагрузка не него...

Я пытался объяснить, что вкупе с долгом СССР идет еще много чего хорошего и нужного для страны. Что по долгам надо решать проблему иначе, с отсрочкой, и мы уже решаем. И вообще долги по большому счету в перспективе — не проблема. А бить посуду в лавке — последнее дело. Что начинать надо не с решительной либерализации цен - они ведь сразу сильно скакнут и народ взвоет. Потом трудно будет останавливать, резать по живому. А с рассасывания денежного навеса путем малой приватизации, продажи госимущества, квартир, земли, других активов. А еще конвертировать госдолги перед населением (Сбербанк, ВЭБ) в долгосрочные облигации и разрешить ими участвовать в приватизации. И, как в Польше, разрешить всем людям торговать чем угодно, отменив статьи за спекуляцию и тормознув милицию. Это заметно увеличило бы предложение товаров за счет ненужного барахла, хранящегося у всех дома, накупленного в годы дефицита.

Но мы с Гайдаром как будто были в разных параллельных мирах и не слышали друг друга.

Тогда мы не придали особого значения этой встрече. С какой, собственно, стати? От нее остались лишь досадные чувства недоумения и неудовлетворенности. Мы с Мишей никак не могли взять в толк, куда Гайдар так спешит, куда боится опоздать. Ведь логичное развитие событий заключается в том, что сейчас республики достигнут с Горбачевым согласия по формуле 12+1 (Прибалтика уже отпала, держать ее никто не будет), заключение договора — вопрос дней, недель. Сформируют легитимный центр управления, и реформы можно будет запускать. Какие реформы и как — в «500 днях» все написано. Единственное, что действительно «горело» - это внешний долг, но тут как раз можно было ожидать решения вопроса в кратчайший срок. Все идет понятно и последовательно, может, не так быстро, как хотелось бы — но идет.

Заявление о либерализации цен

Теперь бы эту быль
Обратно сделать сказкой

М.Щербаков

Мы тогда не предполагали, что план Гайдара был не столько в обсуждавшейся нами экономической реформе, сколько в необсуждавшемся тогда политическом переустройстве страны на вкус Б.Ельцина — с ликвидацией «+1». Именно идеи Гайдара показали Б.Ельцину реальность альтернативы обойтись без союзного центра, по формуле 12+0 или просто 12 отдельных единиц. Именно они толкнули его на знаменитое октябрьское выступление на съезде народных депутатов РСФСР с заявлением о либерализации цен.

Настало время принять главное решение и начать действовать...Пришло время действовать решительно, жестко, без колебаний...

Должен сказать откровенно – сегодня в условиях острейшего кризиса провести реформы безболезненно не удастся... Если пойдем по этому пути сегодня, ощутимые результаты получим уже к осени 1992 года...

Мы переходим к новому экономическому курсу... Первое направление – экономическая стабилизация. В ее основе — жесткая денежно-финансовая и кредитная политика, налоговая реформа, укрепление рубля. Но самая болезненная мера – разовое размораживание цен в текущем году. Без нее разговоры о реформах, о рынке – пустая болтовня. За последние годы все это уже поняли, но никто не решался пойти на этот тяжелый шаг. Отсюда бесконечные компромиссы, проложившие дорогу хозяйственному хаосу...

Из выступления Б.Ельцина на Съезде народных депутатов РСФСР 28 октября 1991 г.

Теперь, спустя 20 лет, мне очевидно, что именно это заявление Б.Ельцина и стало точкой невозврата — именно оно сделало отпуск розничных цен кратчайшей задачей. Люди бросились в магазины скупать все, что нужно и не нужно, а поставщики решили придержать товар и не давали его в розницу — зачем? Ведь цены вот-вот вырастут и они неплохо заработают. Все уже были опытны — после денежной реформы и «реформы цен» (повышения их в 2-3 раза). Это был третий заход на одну и ту же тему в течение года. Самый тупой уже все поймет, а уж наши люди натренированы годами дефицита хватать все, до чего дотянутся...

Форсирование экономических реформ в конце 1991 года не было необходимым, оно было спровоцировано Б.Ельциным.

Понимал ли это тогда сам Гайдар? Не думаю, что это было сознательным решением с его стороны. Как год назад Б.Ельцин, не спрашивая нас, авторов, заявил, что у России есть программа «400 дней», так и сейчас восприняв информацию от Г.Бурбулиса, он, наверняка неожиданно для Гайдара, выступил с заявлением о либерализации цен. И, сам того не понимая, сжег за собой мосты.

Конечно, это заявление стало последствием «работы» Гайдара с А.Головковым и его начальником — Г.Бурбулисом, ближайшим помощником Ельцина. Результатом трансляции своих идей через них на Б.Ельцина. Ельцин не знал Гайдара, а людям он вообще не доверял, тем более из стана «врага» - из союзного центра, каким был Е.Гайдар. Он и Явлинского-то не приближал к себе (тоже ведь родом из союзного правительства), хотя Явлинский так или иначе работал на него уже больше года... А вот Бурбулис был для Ельцина «свой». Пусть не такой яркий как Явлинский, но «свой».

У Алексея Головкова (и, соответственно, у Бурбулиса) была одна простая идея. Я хорошо ее знаю, потому что по Белому Дому тогда гуляла некая аналитическая записка на эту тему. Она была без авторства и почему-то многие приписывали ее нам с Задорновым. Ирония судьбы. Уж сколько у нас воровали идей (из крупного - программу «400 дней» и закон о приватизации, а про мелочь уже и не вспомнишь), - а теперь впервые чье-то чужое приписали нам. Мы были согласны не со всем, что было там написано и провели свое расследование. Вышли на А.Головкова — тогда и познакомились. Идея записки была в том, что именно сейчас Ельцин может сделать все. Вообще все. Кредит доверия к нему у населения страны вырос до небес. Именно в этот момент надо как можно быстрее сделать что-то такое необратимое, что сделает невозможным возврат в советское прошлое. Запретили КПСС — возникла новая, российская компартия. Не похоже на необратимость. Надо что-то еще. Дальше ничего сформулировано не было, но я догадываюсь, что план радикальных экономических реформ прекрасно лег на эту почву.

А, может быть, он как раз был вызван идеей необратимости? Ведь раньше Гайдар точно не был замечен в радикальных идеях. Для него и «500 дней» раньше были чрезмерным радикализмом. А тут все сложилось: есть политический заказ (необратимость) и есть польский опыт шоковых реформ. Соединяем — и получаем... доступ к власти. Не знаю, что тут было первично, это только мои досужие размышления.

Именно Г. Бурбулис стал необходимым посредником, гарантом, тараном, заложником и ближайшей «жертвой» либерализации цен. Ельцина это устраивало — он мог сдать чуждого ему Гайдара в любой момент, повесить на него всех собак. Мог отодвинуть и Бурбулиса — свой, не обидется. Гайдара это тоже вполне устраивало, он рассчитывал «отсидеться» за спиной Бурбулиса и Ельцина и войти в историю как русский Больцерович, обуздавший цены и победно завершивший реформы. А если что пойдет не так - повесить либерализацию цен на Ельцина, а самому выехать из его тени на белом коне спасителя отечества от роста цен...

26 ноября

Подробности Н.-Огарева.

...Явлинский в докладе после реверансов насчет смелости Ельцина сказал: самый главный вопрос, что вы все будете делать после февраля, когда народ выйдет на улицы. До февраля идет инерционное "развитие" гибнущей старой системы. Но этого хватит только до конца февраля - потом крах. Вы готовы к этому, вы думаете об этом? Ответа ни от кого не последовало.

Анатолий Черняев «1991 год - Дневник помощника президента СССР»

Если уж по уму решили отпустить цен, то надо было это сделать на следующий день после объявления, а не ждать 2 месяца. За 2 месяца люди смели все с прилавков... Но российское руководство тогда было не готово. Только 5 ноября — неделю спустя — Б.Ельцин издал указ о назначении себя Премьером. Еще некоторое время ушло на формирование правительства. Потом на решение оргпроблем — кто где сидит и какие союзные министерства (которые вовсе не были распущены) подберет «под себя». Роспуск союзных министерств произошел только в середине ноября... А еще надо было подготовить и принять нормативные акты. Отпуск цен был назначен на середину декабря, потом отложили на 2 недели под давлением других республик...

Впрочем, надо признать, что некий циничный смысл в этой 2-месячной паузе был. Во-первых, народ так намучался с дефицитом, что даже отпуск цен встретил в целом спокойно. А, во-вторых, Е.Гайдар получил основание в каждой своей книге писать о том, как он отпуском цен спас страну от дефицита и голода... А ведь сама тема дефицита продовольствия была очевидно спровоцирована именно этой двухмесячной паузой в реформах.

Даже самое простое из своей программы - обуздать цены - Гайдару так и не удалось сделать. Не по слабости характера. Не потому, что он не смог противостоять напору лоббистов. А потому, что он сам был плоть от плоти разрушаемой им системы. Он сам считал возможными и допустимыми многочисленные компромиссы, которые губили стабилизацию цен. Он просто был не тем человеком, который мог бы жестко и ни на что не оглядываясь провести программу макростабилизации. Его компромиссы разгоняли инфляцию, допущенный в 1992 году дефицит бюджета был огромен. А бороться с инфляцией он предполагал только монетарными методами, вплоть до совершенно экзотических — просто непечатания наличных денег. И эта нелепая привычка надолго легла в основу российской макроэкономической политики — бюджетный разгон и монетарное торможение инфляции одновременно, прямо исключающие друг друга политики...

А еще Гайдару не удалось задуманное потому, что его правительство было заведомо политически слабым — т.к. именно он отпустил цены и вся атака оппозиции реформам шла тоже на него. Все очень быстро разобрались, кто идеолог реформ, и жертва Бурбулисом просто ничего не дала Гайдару. Это была изначально ошибочная политическая конфигурация: когда одно правительство и отпускает цены, и затем стабилизирует их. Именно она привела к пагубной слабости правительства в самый ответственный момент реформ в середине 1992 года — условного завершения макростабилизации и начала крупной приватизации. Именно она, эта слабость, привела потом к провалу ваучерной приватизации и, под лозунгами «защиты реформ», к расстрелу парламента в 1993, принятию авторитарной конституции и сверхагрессивной и манипулятивной избирательной кампании 1996 года. К появлению В.Путина как политического наследника и хранителя реформ и дальнейшей антидемократизации страны, заново бороться с которой мы начинаем только сейчас.

Но это все мои сегодняшние размышления. Тогда, в октябре 1991, моя работа (как я ее понимал) заключалась не в интригах «под ковром» у Ельцина, а в решении проблемы внешнего долга СССР.

Германия и сейшн МВФ в Бангкоке

После Англии была поездка в Германию и куда-то еще... В Германии наш посол был на месте, все было четко организовано. Он предусмотрительно промолчал во время путча... Только вот переговоры состоялись на совершенно другом уровне — никакого канцлера Коля, всего лишь немецкий шерп на G7 – и прямо у него дома. Небольшой пригородный особняк, молодой вполне реактивный человек, все без галстуков и пиджаков. Чай, печенье. Все он уже знал и все бумаги видел. Так что ничего официального, он просто хотел лучше понять ситуацию в СССР и поэтому все было по-дружески. Спрашивал шерп не о валютном положении страны, а вообще о ситуации, о союзном и экономическом договоре и т.п. Явлинский был на коне — он же вел все переговоры по экономическому союзу и они были близки к завершению.

Зато наш посол просто замучил с вопросами. Обед в посольстве затянулся, до вылета нашего самолета уже меньше часа — а он все еще что-то хочет выяснить у Явлинского. Потом я понял что такое немецкие автобаны — когда мы мчались по ним со скоростью под 250 км/час. Мне казалось, что красные флажки с капота машин должны вот-вот сорваться... На самолет, к моему глубокому изумлению, мы успели.

Хорошо помню поездку в Таиланд, Бангкок на традиционную совместную сессию МВФ и Мирового Банка. Что такое МВФ и с чем его едят — я тогда уже знал. Еще в конце 1990 мы ездили в США с презентацией программы «500 дней» и имели несколько встреч в центральных офисах МВФ и Мирового Банка в Вашингтоне. Тогда я проникся миссией этой организации собирать экономические данные со всего мира и представлять их в сопоставимом виде. Эта часть миссии МВФ мне очень нравилась. А остальные заботы организации тогда были очень далеки от наших реалий (долговой кризис в Латинской Америке). И сколько ошибок наделает МВФ в России и во время азиатского валютного кризиса 1997 года — тогда я, конечно, еще не мог знать. Мы много обсуждали роль МВФ в наших предстоящих реформах, виды и размеры кредитов, которые возможно получить и программы под них - в Гарварде весной 1991 с Дж.Саксом, уже тогда тесно работавшим с МВФ и готовившим ее программы в Польше и еще где-то... Как ни странно, но именно я был тогда в нашей стране, пожалуй, наиболее подготовленным специалистом для общения с МВФ. Потом я написал краткую историю МВФ, эволюцию ее миссии и перспективы в современном мире, как я это вижу.

В преддверии встречи пришлось внимательно изучить «Статьи Соглашения» МВФ и поучаствовать в паре предварительных встреч еще в Москве. Одна из них состоялась в тайском посольстве в формате обеда, без бумажек. С российской стороны были я и Геращенко (тогда — Председатель Госбанка СССР). А с другой — тайцы, конечно, и американцы из МВФ, не помню, кто. Оговаривался формат нашего участия в заседании МВФ, какие бумаги нужны для распространения и ожидаемые результаты. Геращенко много хомил и всячески мешал деловой части разговора. Ему, как обычно, было весело и все до лампочки... А еще я до сих пор помню свой культурный шок, настоящий когнитивный диссонанс, когда после очередной смены блюд у меня в распоряжении остались вилка и ложка. Как есть ими вместе (это был какой-то десерт) — я не имел представления. Пришлось смотреть на Геращенко и пытаться скопировать...

Делегация СССР, в которую входил и я, участвовала в заседаниях, хотя не была членом МВФ (на интересный вопрос, какую я, собственно, должность занимал и на каком праве входил в делегацию — я ответить не смог бы и сейчас). Явлинский выступал на сессии, мы с Мишей Задорновым подготовили его выступление и еще одну бумагу, типа заявления о предстоящих реформах, страниц на 8. Мидовцы перевели все это на английский. В таком виде оно было распространено на сессии. И весьма благосклонно воспринято. В результате 5 октября 1991 СССР подписал первое соглашение о техпомощи и заявление о намерении получить полное членство в организации. Это полностью соответствовало нашему гарвардскому плану о подготовке внешней поддержки экономических реформ и было согласовано заранее с «семеркой».

Там тоже было много встреч и разговоров, я в них редко участвовал. Мне выпала честь (черт бы ее побрал!) сидеть на сессии и представляли советскую делегацию — нельзя же было оставлять стол пустым. Я и сидел рядышком со Швейцарией, которая тоже тогда вступала в МВФ. И все пытался понять — как это возможно принимать решения консенсусом. Это когда не единогласно, а без голосований вообще. Как-то так получалось, что после произнесения парадных речей ни о чем с трибуны, решения оказывались принятыми. Потому что они на самом деле принимались не в зале, а в кулуарах. Забавная такая система, я до сих пор не очень понимаю, как это работает. Для этого, наверное, надо поработать в самом МВФ. Я же сидел именно в зале за табличкой «USSR» и скучал, где гулял Геращенко — без понятия, а Явлинский тем временем встречался как раз в кулуарах — ведь там были все-все-все министры финансов и управляющие центробанками. И встречался, видимо, вполне успешно:

Запись от 2 ноября.

Президент США Дж.Буш — М.Горбачеву: «Ты знаешь, как решительно выступил в поддержку Советского Союза министр финансов Брейди на сессии МВФ в Бангкоке, это даже вызвало недовольство других членов «семерки»».

Анатолий Черняев «1991 год - Дневник помощника президента СССР»

Активная агитация Брейди за вступление СССР в МВФ имела свою очевидную подоплеку, дело тут было не в переговорных талантах Явлинского. М.Горбачев обратился к Дж.Бушу за кредитами, а тот предоставлять их не хотел, всячески тянул резину и снижал размеры, чтоб поменьше объясняться потом с Конгрессом. Естественным и простым выходом было предоставление кредитов через МВФ.

Конечно, лично мне запомнилось не сидение за столом. Побывать в Бангкоке 1991 года — незабываемые впечатления сами по себе. Жара и влажность такие, что за 30 секунд пока идешь из кондиционированного автомобиля в кондиционированный отель, успеваешь взмокнуть под пиджаком. Вот небоскреб, а вот рядом лачуга вообще без стекол и дверей. А в оконные проемы прямо с дороги видно работающий немаленький телевизор. А за углом наш пятизвездочный отель. В котором в номерах висят надписи, что воду из-под крана пить нельзя и даже зубы чистить ею нежелательно. Для этого есть бесплатная вода в бутылках... Вот мы стоим в пробке и опаздываем на прием в императорский дворец, а британский посол выскакивает из соседней машины, ловит какой-то скутер и мчится на нем. Мы, как дураки, приезжаем с опозданием на 40 минут, все уже расходятся и императора я так и не увидел... Вот мы сидим в ресторане, между столиками — пруд, в котором плавает все то, что через полчаса будет у нас на столе. Рыба, три вида креветок и три вида устриц — сроду такого не ел. И кто-то из них шевелится, если полить лимоном и, кажется, даже пищит. А посольский объясняет, что если все это заедать рисом и запивать водкой — то с желудком ничего не случится. Он был прав. Да и вообще... потом долго моим хитом в любой кампании был рассказ о том, что вытворяли танцовщицы в одном таком клубе на Подпонге... Они не просто танцевали, сам танец был ужасен — не сексуален и не эстетичен. Но - экзотичен. Они опоясывали сцену лентами, раскрученными из интересного места и кажущимися бесконечными (как ТАМ столько помещается?), надували этим местом шарики, которые потом раздавали зрителям и, наконец, начинали стрельбу иголками из трубок по этим шарикам — и трубки вставлялись совсем не в рот... а Явлинский, гад, все норовил держать шарик над моей головой, пока они стреляли, забавно ему было...

6 октября

Вчера М. С. принимал Камдессю. Оформили вступление "СССР" в МВФ (все время теперь в официальных и особенно публичных текстах хочется избегать названия государства. Черт знает что: наверное, не было в истории случая, когда государство, оставаясь, лишено было своего названия... Ну, ладно). Оба - и Камдессю, и М. С. - назвали происшедшее "историческим событием". С точки зрения символики, наверное, это так. Обменялись письмами, а я еще по их просьбе написал "заверение", что обмен состоялся...

Камдессю был очень вежлив, многословен и необычно для делового человека преисполнен энтузиазма и оптимизма в отношении нас. Сказал, что его люди по поручению "семерки", еще прошлой осенью изучали "нас" на месте, "постоянно следят за ходом событий" и он уверен, что, если мы "получим" (т. е. создадим с помощью МВФ и "семерки") технологию и стимулы, СССР не когда-нибудь, а через несколько лет станет экономической супердержавой.

Анатолий Черняев «1991 год - Дневник помощника президента СССР»

Справедливости ради — СССР так никогда и не вступил в МВФ, а тогда, в Бангкоке, всего лишь получил статус «наблюдателя». Россия официально присоединится к МВФ только 1 июня 1992 — после стран Прибалтики, Грузии, Киргизии и Армении. И, кстати, моего соседа - Швейцарии. Не особенно торопясь, где-то в середине списка стран бывшего СССР. Странно, лично я бы форсировал вступление — МВФ предоставляло именно такую помощь, которая нам тогда была нужна и которую у всех просил Горбачев — наличностью, несвязанными кредитами на текущие проблемы с ликвидностью, временный разрыв платежного баланса.

Сколько СССР был должен?

В послевоенные годы Советский Союз был образцовым заемщиком, своевременно и в полностью выполнявшим свои долговые обязательства. Это было не трудно, потому что долгов почти не было. Внешний долг СССР превысил $5 млрд. только в 1983 году. Ситуация резко изменилась после смерти в ноябре 1982 г. Л.Брежнева. В 1984 г. произошел резкий скачок задолженности - на внешнем рынке заняли более $15 млрд. С приходом М.Горбачева в сумма внешних займов стала стремительно расти, особенно в последний период перестройки. Валюты не хватало явно в связи с падением мировых цен на нефть.

К концу 1991 года официальный долг страны составлял примерно $70млрд. или ок. 10-20% валового национального продукта ВНП СССР (такой разброс в оценке нагрузки в ВНП связан с тем, что какой использовать курс перевода рублевого ВНП в долларовый — вопрос более, чем дискуссионный).

Но проблема валютного долга СССР была гораздо более многообразна, чем можно было себе представить и не исчерпывалась этими 70 млрд.долл.

У СССР оказался долг перед бывшими странами-членами СЭВ свыше 10 млрд. переводных рублей (внутренняя валюта СЭВ). Я так и не понял, почему он образовался. То есть в принципе понятно, почему — из-за поставок нефти и газа по заниженным для СЭВа ценам и покупкой там потребительских товаров по нормальным. Но почему было не поднять цены на нефть и зачем создавать долг в течение нескольких лет — совершенно не понятно.

И также совершенно не понятно было, что с ним делать. СЭВа давно уже нет. Переводных рублей тоже нет. Соответственно нет у них и курса к конвертируемым валютам. Да, по существу, этого курса никогда и не было. Переводные рубли — это была внутренняя валюта стран СЭВ, кому на Западе они были нужны? Как считать этот долг? Признавать ли его вообще? Потом, несколько лет спустя, Россия посчитала его 1:1 в доллары и вернула странам Восточной Европы. При том, что переводной рубль (когда он еще существовал) всегда приравнивался к советскому рублю. Очевидным решением было бы отдать эти долги рублями, а не долларами. Зачем была сделана эта чисто благотворительная акция - мне не известно...

Был долг наших государственных внешнеторговых фирм по коммерческим кредитам — в несколько миллиардов долларов. Что с ним делать? Реструктурировать или просто обанкротить внешторги? Что с их имуществом, счетами за границей? Были их счета в ВЭБе, на которых числились миллиарды долларов — миллиарды, которых у ВЭБа давно не было. Это был фактически внутренний валютный долг ВЭБа перед внешторгами...

А еще были валютные вклады населения (еще миллиарды долларов) — деньги, которых в ВЭБе тоже не было, которые также уже ушли на выплаты по долгам СССР, когда платить было больше нечем... Общий дефицит в ВЭБе был (по памяти) миллиардов в 7-8 долларов.

А еще были долги перед СССР, кажется, на 140 млрд.долл. - больше, чем долги СССР. В основном — это были чисто политические долги, включая поставки советского оружия в долг. Выдавали их по политическим причинам и возможностями возврата, естественно, не особо беспокоились. Наоборот, было хорошо, что не могут вернуть — так страны третьего мира пристегивались к советскому блоку. Но все же что-то из них можно было вернуть. И оставался вопрос - что делать с остальными?

И еще был еще долг царского правительства — тот, который отказался платить В.Ленин. Пустяковая сумма по нынешним меркам (если правильно помню, 400 млн.долл.). Но ее почему-то часто упоминали в переговорах. Позже Россия признала его в полном размере и вернула, закрыв старую страницу истории. Это сделать было правильно.

В 2011-12 годах разгорелась бурная дискуссия между А.Илларионовым с одной стороны и П.Авеном и А.Нечаевым — с другой. О внешнем долге и валютном положении страны в конце 1991 года (подробно — см. в блоге А.Илларионова). Авен и Нечаев утверждали, что когда они стали министрами и сопредседателями валютно-финансовой комисии Правительства России был день, когда на счетах оставалось 20-60 миллионов долларов. А.Илларионов пытался их поймать и утверждал, что валютный запас страны был свыше 2 млрд.долл. Предмета спора тут просто нет — правы обе стороны. У СССР оставался золотой запас — те самые 240 тонн на сумму ок. 2 млрд.долл. Его можно было достаточно быстро заложить в центробанках других стран быстро получить кэш. Но смысла в этой операции особого не было. Это дало бы еще несколько недель агонии и привело бы к полному опустошению счетов СССР.

Мы с Явлинским и ВЭБом договорились этого золота не касаться, как будто его нет. Это — запас на самый черный день. Точнее на время после «черного дня»... А денег (свободно конвертируемых валют) на счетах к «часу Х» действительно почти не оставалось, тут Авен и Нечаев абсолютно правы... Вот только планировалось как раз к этому моменту получить отсрочку по долгу (или объявить дефолт) и валютные расходы резко падали. Вполне можно было пройти этот критический момент без продажи золота. Именно так срок и был поставлен для принятия решений «семеркой». Так и произошло фактически.

Дискутировалась также и общая сумма задолженности СССР. А.Илларионов, ссылаясь на данные Мирового Банка, говорил о сумме в 67,8 млрд.долл. долга СССР. Нечаев — о 123,8 млрд.долл. У меня бумаг того времени не сохранилось, но по памяти я могу подтвердить цифру в 120 млрд.долл., которая была в тогдашних документах. Думаю, что разница связана не с учетом долга странам СЭВ, внутренних валютных долгов ВЭБа, советских внешторгов и перевозчиков - эти долги не учтены Мировым Банком но, конечно, должны быть приплюсованы (вместе с ними общий валютный долг СССР возрос бы до, наверное, 90 млрд.долл.). Скорее всего, речь шла в данном случае о сумме, которую СССР предстояло вернуть в соответствии с графиком платежей (т.е. со всеми будущими процентами). Так что тут предмета спора тоже нет. Просто очевидцы забыли некоторые детали. По себе знаю — это вполне естественно за 20 лет. Для написания этого текста мне пришлось очень многое обновить в памяти... Серьезно, спорить об ошибке в 2 раза при учете внешнего долга — это просто нелепо, таких ошибок в учете быть не может в принципе. Речь может идти только о разном понимании или толковании терминов. Что и произошло в данном случае.

Впрочем, по существу вопроса я бы совершенно точно присоединился к точке зрения А.Илларионова о том, что именно в 1991 году ценовых шоков для СССР/России уже не было и правительство Гайдара получило в конце 1991 года страну с совсем неплохой валютной ситуацией (с учетом получения отсрочки по выплатам внешнего долга). Главная проблема которой была не в платежном балансе как таковом, а в дезорганизации всех валютных потоков. Надо было просто навести порядок. А проблемы дефицита платежного баланса (с учетом отсрочки) не было.

Насколько сейчас, после 2 десятилетий расцвета финансового инжиниринга в мире, можно с ходу предложить целый веер решений проблем этих долгов — насколько тогда они казались почти нерешаемыми. И это была не только проблема нашего незнания — в мире только начиналась новая эпоха финансовых инструментов, все еще было в зародыше, в пробном, единичном виде.

Например, не можем мы отдать долги гражданами в Сбербанке и ВЭБе. Потому, что этих денег нет, они растрачены государством (вклады в Сбере на 300 млрд.руб. или по тогдашнему рыночному курсу на 7-8 млрд.долл. заморожены еще в начале 1991, а в ВЭБе — должны быть заморожены прямо сейчас). Превращаем долг в актив, вместо вклада выдаем ценную бумагу, которая может обращаться на рынке со сроком погашения, скажем 10 лет и началом выплаты процентов через 2 года. Разрешаем эти бумаги продавать/покупать на свободном рынке. А еще разрешаем использовать эти бумаги для приватизации — чем убиваем двух зайцев. Зачем грабить народ, обесценивая вклады в Сбербанке? Это же просто глупо. Надо выпустить защищенные от инфляции бумаги с дальними сроками погашения и опять же использованием их для приватизации, для ипотеки и т.п. Был бы начальный капитал для приватизации и не было бы такого недовольства граждан... Такой закон, касающийся замороженных в Сбербанке вкладов, действительно был подготовлен и принят Думой... только в мае 1995 — после завершения массовой приватизации. Вклады превращались в государственные ценные бумаги и могли быть использованы при приватизации. Только вот приватизация уже кончилась. Да и сами бумаги так никогда и не были выпущены...

Тогда такие мысли были настолько новы, что в голове укладывалась с трудом. И когда наши русские во третьем-четвертом поколении финансисты (Петя Дерби сам, а потом привел ко мне какого-то дальнего потомка М.Родзянко), работающие в американских и европейских банках на немалых должностях, приезжали и говорили подобные вещи — много времени уходило просто на то, чтобы понять, что именно они говорят. Еще и на их смешном заграничном русском. Как долг превратить в актив. А додумывать эти схемы для будущей приватизации... Долг из нерешаемой проблемы превращается в активный инструмент необходимых реформ, проблема превращается в решение...

Как объяснить пятикласнику, что две параллельные прямые у Евклида не пересекаются, у Римана пересекаются один раз, в сферической геометрии — два раза, а у Лобачевского расходятся в обе стороны? Ведь они же параллельные! Вот и я часто тогда чувствовал себя таким пятиклассником, перед которым вдруг открываются какие-то сногсшибательные вещи, переворачивающие все представления о мире... Ведь казалось, что есть долг, его можно отдавать или не отдавать — и все. Нет, тут есть оказывается широкий спектр возможностей. Которые никак не были использованы командой Гайдара. Он просто не хотел об этом слышать.

Любой план ценен исполнением. Вот мы и приступили.
Правда о золотом запасе. Лондон, встреча с Дж.Мейджором.

Золотой запас страны

А все кончается, кончается, кончается...

Ю.Визбор

Уже назначена дата встречи у Мейджора, мне привезен даже диппаспорт и в мамином ателье срочно пошит новый костюм — все готово... а нужную информацию так и не привезли. Явлинскому сказали по телефону цифру золотого запаса — 240 тонн. Явлинский даже успел ее назвать в каком-то то ли телешоу, то ли интервью... Идею о том, что надо сначала ее озвучить внутри страны, а только потом — вне, он воспринял с энтузиазмом.

27 сентября 1991. «А сегодня "спроваживал" Явлинского к Мейджору и Колю, писал в связи с этим послания, мысленно отфильтровывая, Горбачева премьеру и канцлеру...

Явлинский в передаче "Взгляд" выдал сегодня о золотом запасе - 240 тонн осталось... А в письмах Мейджору и Колю М. С. не обозначил цифру, а разрешил Явлинскому устно конфиденциально назвать ее. Теперь узнают цифру раньше из нашего ТВ, чем из закрытого письма президента. Вот так у нас делается!

Но цифра ужасающая... Мы действовали на грани... Распродавали, оказывается, по 400--500 тонн золота в год... У США - 4200 тонн - у нас»
Анатолий Черняев «1991 год - Дневник помощника президента СССР»

Цифра - хорошо, но динамики, баланса не было. Документа с подписью не было. Почему столько и не обманывает ли тут кто-то кого-то... Я прекрасно помнил, как Н.Рыжков (тогда - премьер) и В.Павлов (тогда — министр финансов) подставили команду «500 дней», дав, как позже оказалось, явно недостоверную информацию по проектировкам бюджета на 1991 год. А потом макали носом за то, что мы реальных проблем не знаем и вообще оторванные от жизни теоретики... Настоящую информацию дали только после совещаний у Горбачева и она оказалась настолько ужасной (колоссальный дефицит бюджета), что мы сразу заподозрили их в обратную сторону — в преувеличении проблемы... Как потом оказалось — напрасно. Хотя... они-то, скорее всего, явно преувеличили, даже не подозревая, что на самом деле почти угадали будущий дефицит бюджета-1991...

Вдруг информация по золоту недостоверна? Как мы будем выглядеть у Мейджора? Пытаясь что-то объяснить только на словах, без цифр, без бумаг? Как мы ему объясним, почему столько, если сами не знаем... Я начал дергать Явлинского, он еще кого-то там... Завтра утром — отлет, я сижу в ЭПИцентре, жду обещанного. Наконец, часов в 8 вечера какой-то фельдегерь (не знаю как точно назывались тогда эти ребята) привез мне толстый запечатанный конверт. И даже не попросил за него расписаться. Сказал, что велено просто передать и все. Я испугался, что привезли какую-то туфту, и проводив егеря, с нетерпением распечатал его. Все, что мне надо, там было. И на каждой странице стоял большой красный штамп: «Совершенно секретно»...

Я засел за изучение. И увидел как золотой запас страны растворился за годы перестройки, что еще не заложенного где-то золота осталось на самом деле 240 тонн. Мне уже объяснили к тому времени, что центробанки не продают золото друг другу, а закладывают его, а потом просто не выполняют обязательств по выкупу. Операция называется «своп», я тогда так и не понял (и, кстати, и теперь не знаю), зачем так сложно, почему просто не продать - тут же должны быть немаленькие финансовые потери... Вот она, динамика. Поступление. Расход. Все выглядит вполне правдоподобно. Я знал западные оценки в 5-6 тыс.тонн, иногда скромнее, но меньше 3-4 тыс.тонн не давал никто. А оказалось — что почти ничего и нет. 240 тонн не спасали ни в каком виде, не затыкали ни одну из дыр. Один из 4 моих пунктов спасения СССР от валютного дефолта оказался пустышкой. Но как же можно было довести страну до такого нищенского состояния!?

И тут до меня дошла еще одна проблема: все бумаги были в 1 экземпляре и с грифами «совсекретно». Я что, должен в таком виде передать это Мейджору? И ведь не отксеришь, грифы прямо на самих цифрах стоят... Пришлось мне садиться за компьютер и тупо перепечатывать нужные мне таблицы. А ведь еще их на английский надо перевести, спохватываюсь я - с моим-то школьным уровнем! Пришлось звонить среди ночи тому зампреду ВЭБа домой, (естественно, цифры не называл, только слова в шапках). Сижу, печатаю, а у самого волосы чуть не шевелятся - я ж типа врагам совсекретные документы готовлюсь передать. Сколько за это - лет 10 или 20 дают? Но держу себя в руках... Бумаги будут за подписью не Гохрана и кого-то там еще, а Явлинского, решил я. Домой попал часа в 4 ночи. В 7 утра — в аэропорт, а я еще не собирался...

Лондон: на высшем уровне

Российское посольство в Лондоне стояло пустое. Буквально - ни души. Даже занятно, кого тут охрана охраняет... Посол Замятин засветился в поддержке ГКЧП и теперь отсиживался в какой-то загородной посольской резиденции, ожидая решение по себе. В отсутствие посла никто не работал. Нас встретил молодой парень, лет 30, какой-то тридцать третий секретарь посольства. Разместил в 5-звездочной гостинице в центре Лондона. Очень много расспрашивал, они тут вообще никакой информации по ситуации в стране от МИДа не получают. Ведь их самих подробно расспрашивают при каждом официальном и неофициальном контакте, что у нас происходит - никто не понимает... А они знают не больше спрашивающих, единственная информация — из английских же газет.

Встреча с Мейджором завтра. Вечер свободен. Явлинский потащил меня кататься на лондонском двухэтажном экскурсионном красном автобусе. По пути со смехом рассказывая, как он очутился в Лондоне впервые, сел на этот автобус и заснул в нем. Уже темно, вокруг огни. Мы вверху, на открытом втором этаже. И я понимаю, что неудержимо засыпаю... Самому смешно, но ночь не спал, да еще смена часовых поясов - ничего с собой поделать не могу. Явлинский меня раза три расталкивал, потом махнул рукой. Проспал полэкскурсии, замерз...

На встречу мы выехали заранее. «Потому что — пробки», - объяснил посольский парень. И на Даунинг-стрит приехали слишком рано. «Рано идти тоже неприлично», - опять объяснил посольский парень, - «у нас тут есть круговой маршрутец...» Раза два мы по нему проехали пока посольский нас развлекал рассказками об ирландских террористах (недавно был какой-то взрыв в лондонском метро) - в результате мы были точно вовремя.

Нас сразу проводили наверх. Мейджор сидел не один, с его стороны стола было человек семь, не помню сейчас, кто. Мы втроем напротив смотрелись как-то несолидно. Молодой лохматый Явлинский и два парня, еще моложе его. И без посла.

Не знаю, что там писал А.Черняев, но никаких посланий к Дж.Мейджору от М.Горбачева у нас не было. Может, какое-то послание пошло диппочтой - быстрее нас? Но посольский парень нам бы об этом сказал... Нам оставалось исходить только из собственных скромных сил. Мой английский никуда не годился - Явлинского я еще понимал (потому что знал, что он будет говорить, и мое ухо к русскому акценту привычнее), а вот англичан... посольский мне переводил. И я мог, на напрягаясь переводом, смотреть на их реакцию на наш сценарий беседы, который мы с Явлинским придумали в самолете.

Вот все улыбаются и радуются знакомству. Вот Явлинский начинает короткий спич. Ни к чему не обязывающий, типа по поручению Горбачева он должен довести до сведения Мейджора как отвечающего в этом году за Россию в G7 информацию об экономическом состоянии СССР. Вот он передает Мейджору напечатанные мною бумаги по валюте, по золотому запасу с заботливо выделенными мной жирными цифирками... Вот у Мейджора брови поползли вверх, когда он увидел, ЧТО за информацию ему дают... Вот они поползли еще выше, когда он увидел, что за ИНФОРМАЦИЮ ему дают... Вот он о чем-то совещается со своими, показывает им бумаги, переспрашивает Явлинского. Явлинский совершенно спокойно все подтверждает. Да, Вы правы, г-н Мейджор, Вы все прекрасно поняли. Действительно, СССР необходима отсрочка по выплате внешнего долга. Немедленно. И называет срок, не позже которого должно быть принято решение. «...Или нам придется самим принимать это решение как можно скорее», - добавляет он после паузы. Я до сих пор несколько нервно воспринимаю выражение «as soon as possible», которое использовал Явлинский. Мне до сих пор видится в нем какая-то угроза... Я сильно нервничал, просто не понимал, чем могут кончится эти переговоры.

«Конечно, мы понимаем, что для принятия решения большой семерке нужно время, но его, к сожалению, нет. Мы все ведь не хотим допустить дефолта СССР» - усаживает Явлинский всех в одну лодку. И опять домашнюю заготовку - «Мы не просим списания долга, как Польше или Египту (всего полгода, как были приняты решения о списании им половины госдолгов - АМ), СССР вполне в состоянии выплатить свой небольшой долг в размере 15% ВНП (опять небольшое лукавство, на самом деле он был больше - АМ). Но нам нужна отсрочка по платежам на переходный период экономических реформ, на два года» (все равно больше, чем на год не дадут, но потом легче будет вести переговоры по второму году). И дальше про то, что это будет поддержкой программы экономических реформ в СССР, что это много осуждалось, что примерно так мы все это и описывали в Гарвардской программе «Окно в возможность»: «Вы ведь знаете ее?» Мейджор кивает. И еще на эту тему минут пять... пока Мейджор ни пришел в себя и ни осознал себя сидящим и кивающим в ответ на слова Явлинского — вроде как уже на все согласился. Главное в нашем сценарии было — испугать, чтоб забегали, но не очень, чтобы не решились на что-то радикальное (кто знает, на что?). Как-то в меру. Сразу предложить решение. И показать, что у нас в этом деле интересы совпадают. По-моему, Явлинский тогда прекрасно справился.

Расстались дружески, Мейджор обещал быстро, не откладывая, сам лично заняться этим вопросом. Лучшего результата переговоров нельзя было и ждать. Конечно, Мейджора потрясла откровенность, с которой мы рассказали о наших проблемах. И неожиданная глубина этих проблем. Даже не догадываюсь, что из этого потрясло его больше...

1 октября. «Явлинский мне рассказал, о чем он "информировал" Мейджора, а именно - что не только у нас золота всего 240 тонн (я, говорит, перед отъездом в Лондон записался в "Вестях", чтобы свои узнали раньше, чем иностранцы. Ибо согласно их порядкам, если мир узнает о подобном раньше своей страны, премьер на другой день должен уйти в отставку).

Но золото, говорит Явлинский, это для обывателя. А вот что у нас пусты все активы - это действительно катастрофа. То есть Внешэкономбанк на счетах не имеет ни сантима, ни цента. Рыжков и Павлов все растратили. Мы совершенные банкроты. И я сказал об этом Мейджору.

Мейджор реагировал: если бы Англия узнала про себя такое, на другой день произошла бы революция!»

Анатолий Черняев «1991 год - Дневник помощника президента СССР»

Да... Не говорил такого Меджор. Он был слишком ошеломлен, чтобы вообще как-то реагировать, давать какие-то оценки. Тем более столь неполиткорректные... Видимо, у Явлинского это для красного словца пришлось... Или, скорее, наложилось на впечатление от встречи в Банке Англии. Там что-то такое было — правда, Явлинский сам спросил, что было бы, если бы Банк Англии втайне растратил весь свой золотой запас...

Нам устроили несколько встреч в английском правительстве. Не потому, что хотели нам что-то показать, а потому, что все они хотели от нас что-то узнать. Хорошо помню встречу с Управляющим Банка Англии Робином Лей-Пембертоном. Солидный, благообразный, медлительный дядька внутри большого солидного отделанного деревом кабинета. Все вокруг такое тяжеленное и солидное. Аж давит. Сидит напротив нас и протягивает к нам свои руки с гордостью: «Вот в этих руках весь золотой запас Англии», - потрясала театральность жеста. Вот тогда Явлинский и спросил. Вопрос казался невероятно неуместным и хулиганским...

Всего через год наш старый знакомец Джордж Сорос начнет атаку на фунт стерлингов и этот солидный джентельмен, спустив 50 миллиардов долларов Банка Англии, вынужден будет пойти на девальвацию фунта и в конце концов, бесславно потеряет свою работу... Но та 15%-ная девальвация фунта приведет к мощному оживлению английской экономики, и Сорос назовет знаменитую среду, когда он обрушил курс фунта и заработал свой миллиард, не «черной», а «белой» - не потому, что сам крупно заработал и получил славу валютного спекулянта мира №1, а потому, что эта девальвация фунта была необходима и весьма полезна для английской экономики. В мае 1998 году Мише Задорнову исполнялось 35 лет — круглая дата. Он был министром финансов России и праздновал свой юбилей в какой-то из правительственных резиденций. С.Степашин подарил ему тогда именной пистолет. А когда дошла очередь с тостом до меня, я вспомнил эту историю с Банком Англии и пожелал Мише никогда не оказаться в такой ситуации. Через три с небольшим месяца состоялась девальвация рубля и дефолт по госдолгу. После которых опять же последовало мощное оживление российской промышленности, но с поста министра финансов Мише пришлось уйти... Странные бывают совпадения.

С внешним долгом СССР совершенно неожиданно нарисовалась огромная проблема. До сих пор все реформаторы считали, что тут есть некие резервы, которые можно поставить на службу реформам. Оказалось - все наоборот. Тут не резервы, а уже огромные дыры.
Что делать? План и его утверждение у Горбачева.

Что делать?

На следующее утро я, проспавшись от коньяка почти без закуски, — к Явлинскому. Так и так, такие дела. Надо что-то делать. Что? - спрашивает Явлинский. Я, под впечатлением вчерашнего разговора, чуть не ляпнул - х.. его знает. Но собрался и отрапортовал заготовленное:

Надо что-то решать либо с поступлением валюты в ВЭБ от республик на обслуживание долга, либо с распределением долга по республикам. И решать быстро.

Есть кризис ликвидности и его надо погашать продажами золота. Внешторги имели деньги на своих счетах для выполнения своих платежных поручений. ВЭБ их использовал на оплаты по внешнему долгу и фактически поставил внешторги на грань банкротства. Надо погасить долги внешторгов, восстановив их суммы на счетах, чтобы они опять могли вести дела через ВЭБ и чтобы у ВЭБа была валюта.

Срочно нужны кредиты. От кого угодно. Реально, конечно, межгосударственные. Пусть хоть небольшие, по нескольку миллиардов долларов, но быстро. Это отсрочит проблему, но не решит ее. Главное — даст время для п.4.

Нужны переговоры со странами-кредиторами об отсрочке долга. На год-два. Под реформы. Как у нас в гарвардской программе. Мы не отказываемся от долга, он не такой большой для нашей экономики, мы его выплатим, но не сейчас. В СССР не кризис долга (как в Латинской Америке в конце 80-х, когда долг физически невозможно не то что выплатить, а даже обслуживать. Американские банки списывали до 2/3 долгов в рамках плана Брэди) — а кризис ликвидности. Сейчас просто нет денег.

Приоритеты такие: сначала золото, кредиты и переговоры об отсрочке. Одновременно, но по-тихому решение внутренних проблем с республиками — чтобы не беспокоить внешних кредиторов. Это, наверняка, будет самый трудный пункт плана. И я еще не знал, что и золота не осталось...

И я, и Явлинский понимали, что реформы никакой пока нет, программы тоже нет, кроме многократно переписанных и искореженных «500 дней». Но кто ее может принять, а уж тем более выполнять — не понятно. Ну да ладно, эти «мелочи» оставим пока за скобками. Иностранцы этого пока про нас не знают. Никто не знает. Да и мы сами — знаем ли... Блеф? Да. Но ничего другого не остается. Так что надо начинать переговоры. И тут у нас есть явный гандикап — наша гарвардская программа.

Какие переговоры, как? - спрашивает Явлинский. А я знаю? Что я понимаю в дипломатии? Несу полную отсебятину:

Сейчас от G7 за Россию отвечает Мейджер (премьер Англии, я это знал — ведь мы полгода назад отправляли ему нашу гарвардскую программу). Надо идти к нему. Объяснить ситуацию, показать цифры. Главное, объяснить, что это вынужденный шаг. Если они не дадут отсрочку, то мы перестанем платить в одностороннем порядке. У нас выхода нет. Причем перестанем сразу, ни к чему выжимать из страны последние крохи. Пусть сами решают, что хотят. Нас любой вариант устроит. Наверняка, они захотят договариваться — хуже нет неурегулированных долгов. Поэтому надо сразу ставить жесткий срок на разговоры. И надо открыть им всю информацию, чтобы они понимали наши реальности, что их не обманывают...

Но сначала надо, конечно, надо к Горбачеву.

Встреча с М.Горбачевым

Эй, вы там,
наверху...

А.Пугачева

Проходит пара дней. Я уж решил напомнить Явлинскому о проблеме. Вдруг Явлинский сам звонит, говорит: «Сейчас заеду, пойдем к Горбачеву». Ну, пойдем. Сажусь в его машину, въезжаем с мигалками и даже без остановки в Кремль, никаких пропусков, нас уже ждут. Идем в административное здание, кажется, третий этаж.

Кабинет у Горбачев мне очень понравился. И Горбачев явно гордился им. Возможно мы были из числа первых посетителей его нового интерьера. Небольшой на самом деле кабинет, но все очень современно. Никакой тяжеловесной мебели. Справа от входа — круглый стеклянный стол, человек на 6 для переговоров, удобные кресла на колесиках. Стол самого Горбачев какой-то легкий, но вполне солидный. Никакого стола-приставки, за которым советский начальник принимает своих подчиненных. За ним в углу — флаг. Слева от входа более длинный деревянный стол, человек на 10 и мягкая мебель. Все очень приятно и как-то воздушно, легко. И настолько не по-советски...

Горбачев встретил нас у дверей, пожал руки. Меня он помнил еще по совещаниям по программе 500 дней — хоть это было год назад. Пустячок, а приятно... А может, ему секретарь напомнил и положил на стол инфу о посетителях — не знаю.

Мы прошли за круглый стол. Явлинский выдал Горбачев примерно тот текст, который я подготовил для него самого в то свое похмельное утро. И с теми же выводами — кредиты и отсрочка. Только облагорожено и сглажено. Мне даже показалось — слишком сглажено, Президент не проникнется важностью и срочностью вопроса... Для этого, подумал я, Явлинский и взял меня с собой, чтобы я был алармистом, а они два небожителя, обсуждали мои паникерские настроения. Нет проблем. Я могу. Тем более, что на самом деле себя так и чувствую.

Но Горбачев сразу все понял. Ему не надо было ничего доказывать, показывать. И достаточно было сказать все только один раз. Я был, конечно, с бумагами, но доставать их так и не пришлось. Помню, я сильно удивился. Я знал уже по совещаниям по программе «500 дней», что он быстро схватывает, причем именно содержательно. Чем выгодно отличался от всех советских политиков, с которыми я встречался. Например, Ельцина. Они с Явлинским в этом очень похожи. Но тут особый вопрос — я ж помню с каким трудом я у себя в голове его укладывал, не верил, переспрашивал, там в ВЭБе, правильно ли я все понял... Горбачев настолько доверяет Явлинскому? А, может, он в телефонном разговоре с Явлинским выяснил тему встречи и затребовал информацию. Наверное, последнее, я этого так и не узнал.

Горбачев тут же сказал, что у него запланированы встречи с главами государств (что-то необычное и неевропейское, сейчас не помню, — типа Японии, Кувейта и т.п.). Он поставит перед ними вопрос о кредите (и ведь на самом деле поставил, и даже получил эти кредиты и очень быстро!). А что касается Мейджера... тут он поднял трубку и сказал секретарю, соединить его с Мейджером. У меня аж сердце ёкнуло. Так легко и быстро решаются кажется совершенно неразрешимые (как мне казалось) вопросы.

Не знаю, как был организован телефонный диалог у Горбачев с Мейджером, но говорил он по телефону по-русски. Наверное, переводчик сидел у Мейджера или, может, какая-то конференц-связь... Общался очень дружески, как будто с хорошим приятелем, с которым только вчера расстался. Быстро договорился о визите к нему Явлинского, не распространяясь, зачем. По экономическим вопросам.

Горбачев попрощался и положил трубку. И вопросительно посмотрел на нас: типа еще что-то? Я вижу, что Явлинский собрался уходить и вставил свои 5 копеек в разговор:

Михаил Сергеевич! Я думаю, мы не готовы ехать к Мейджеру прямо сейчас. Мы не сможем ему четко объяснить ситуацию, так как сами ее еще не до конца поняли. А вступать в долгие переговоры - времени нет. Если мы хотим получить от него быструю реакцию - нам нужна дополнительная информация, и мы должны показать ее ему.

Какая?

Прежде всего, золотой запас...

ПолУчите.

… полный баланс в динамике за последние 5 лет. Чтобы все было видно, сколько и когда, поступления, продажи...

ПолУчите.

… и право передать эту информацию Мейджеру — ведь это все совсекретно.

Передавайте.

Ответы были четкие и короткие, но у меня не оставалось впечатления, что Горбачев от меня просто отмахивается, впечатление было прямо обратное — что он очень заинтересован в беседе и в скорейшем решении вопроса. Великий все-таки он политик!

...и еще. Раз мы повезем эту информацию за рубеж, то неплохо было бы иметь возможность использовать ее внутри страны.

Тут Горбачев слегка напрягся. Интересно, подумал я. Опять двойной стандарт? Им можно будет это знать, а нам... Я тогда не понимал, что Горбачев, вероятно, просто просчитывал какие-то политические расклады, а вовсе не хотел зажать инфу. Я поспешил добавить:

...в смысле публикации, использования ее для разработки экономических программ...

Горбачев уже принял решение:

Используйте, как сочтете нужным.

У меня еще вертелся на языке вопрос о том, что может надо получить письменное решение по этому поводу — все-таки «совсекретно»... С другой стороны, письменное решение заняло бы наверняка время, а его у нас практически не было. Звучало бы это как-то диссонансом, по-бюрократически. И к тому же это была не моя забота, а Явлинского. Я посмотрел на него. Но у Явлинского явно не было проблемы с письменным решением, сказанного Горбачев ему было вполне достаточно. Ну, а мне что? И мы распрощались.

Вся беседа заняла чуть больше получаса. Эффективность и скорость принятия решений лично мне показались просто фантастическими. Как будто я не в другой стране, а на другой планете побывал... А внизу ведь все парализовано, союзное правительство уже не существует. Аппарат правительства и всех министерств на месте, все ходят на работу, но никто ничего не делает и решений не принимает в принципе, все чего-то ждут. Шатаются между кабинетами, чаи (и что покрепче) гоняют, неторопливо рассуждают, бесконечно созваниваются, новости по радио слушают... - вот и вся работа. Альтернативная власть в виде КОУНХа с прямым доступом к Горбачев работала супероперативно. По крайней мере, в нашем с Явлинским случае.

И еще ошарашило то, что к моему плану, придуманному на коленке, никто ничего не добавил, а выполнили его на 100%. И то, и другое сильно удивляло - ведь я совсем не считал себя специалистом по внешнему долгу, я вообще только пару дней в теме, а уж тем более — по дипломатии... Я считал, что мои предложения — это только для начала обсуждения вопроса, что Горбачев подключит каких-то специалистов. Но они оказались и концом тоже. И, похоже, у Горбачев уже никаких «специалистов» уже не было, он был одинок в своем таком красивом кабинете...

Что ж, исполнился мне полтинник. Вполне можно уже оглядываться на свою жизнь и подводить какие-то итоги. Не о себе, а о том времени, в котором я жил.

Предисловие. Как же без него?

Волею исторического вихря я оказался вовлечен в важные для страны события и мне есть, что вспомнить. Институт, аспирантура, научный институт — обычная биография. А потом — закрутилось: волонтерская работа в Верховном Совете СССР с межрегиональной группой депутатов, подготовка и продвижение программы «400 дней», потом «500 дней», работа в Комиссии по экономической реформе Совмина России, подготовка первого закона о приватизации, громкая отставка всем составом Комиссии, Гарвардская программа «Согласие на шанс», совершенно безумные полгода после ГКЧП... Вот с них-то я, пожалуй и начну. Пусть это не хронологически, но именно эти воспоминания наиболее ярки и противоречивы.

Я никогда не вел дневников. И документов тех лет не сохранилось. Поэтому я просто попытаюсь воссоздать свое понимание ситуации, каким оно у меня было тогда, в те времена. Однажды я уже попробовал написать кусочек воспоминаний и подвергся справедливой критике. Оказалось, что моя память воспроизводит наиболее эмоциональные эпизоды, ощущения, но иногда подводит, когда касается фактической стороны дела. Как у В.Берковского:

- Ну что с того, что я там был,
Я был давно, я все забыл,
Не помню дней, не помню дат,
ни тех форсированных рек...
… И с той землей и с той зимой
Уже меня не разлучить
До тех снегов, где вам уже
Моих следов не различить...

Поэтому мне приходится зарываться в исторические хроники, читать чужие воспоминания, - только для того, чтобы точнее вспомнить и понять ситуацию, в которой я участвовал. Поневоле приходится смотреть на нее с высоты сегодняшнего дня, зная о тогдашней ситуации намного больше с точки зрения фактов, мотивов участников, последствий... Но я постараюсь четко разграничивать эти понимания — что я думал и чувствовал тогда и что сейчас.

Я буду честен, насколько возможно. Для меня нет смысла что-то приукрашивать или кому-то что-то доказывать. Конечно, я ошибался. Но был вполне искренен в своих ошибках и мне за них не стыдно.

У меня было время поразмышлять и поискать ответов на вопросы — почему все случилось именно так? Почему не получилось то, что казалось наиболее логичным? Чтоб не возвращаться к этому больше, я хочу сразу заявить три тезиса, без которых понять конец 80-х-90-е годы на мой взгляд просто не возможно. Может, они выглядят спорными, но, надеюсь, моего повествования будет вполне достаточно для их доказательства.

История в своих критических, переломных моментах — это огромный водоворот, который засасывает простых людей и возлагает на них ношу, которую они не готовы нести. Речь не о физических или организационных возможностях. А о неготовности идейной (знание того, чего именно я хочу), моральной (смешение личного и общественного), даже экзистенциальной (путаясь в определении смысла всей своей деятельности). Но нести эту ношу власти люди вынуждены.
В переломные моменты люди, которым приходится принимать решения, почти всегда не соответствуют историческому моменту. Они не в состоянии предсказать последствий своих действий. Они исходят из своих простых желаний и приоритетов — власти, денег, славы, идеалов, тараканов в голове и т.д. Поэтому и получается обычно не то, что разумно или логично — а то, что получается. Историю делают не гиганты мысли, а простые люди, волею случая (или своей и чужой активности) вознесенные на самый гребень волны.

Тезис, зеркально симметричный первому. Конец 80-х-90-е годы — это было потрясающее время. Прямо на глазах историю творили идеи. Не люди, не лидеры — это иллюзия. А именно идеи. Люди шли, во многом вынужденно, вслед за идеями, становились их рабами. Делали то, что никогда не собирались делать, но что требовали от них идеи. Именно идеи заставляли людей, принимающих решения, делать свой выбор на развилках истории, в точках бифуркации, когда история могла покатиться по совсем другой колее лишь от легкого толчка, но покатилась именно по этой. И обычно совсем не из-за силы лидеров — а скорее, из-за их слабости.

Взгляд участника событий всегда другой, чем историка. Участник отсекает для себя альтернативы, историк — нет. Участник связан своим выбором. Сделав его раз, в дальнейшем исходит из него. И уже не понятно, то ли он выбирает, то ли уже сделанный выбор ведет человека.
Свобода — это ощущение безграничности возможностей.
Но свобода — это отказ от выбора. Свобода — это неучастие.
Участие — это выбор. Каждый выбор - это отказ от свободы. От еще одной степени свободы. Делая выбор — ты лишаешь себя свободы. Ты отсекаешь для себя альтернативы. В конце концов от безграничности остается не такой уж широкий коридор возможностей.

Да, и, конечно, буду благодарен за любые замечания (кроме критических :-)) Серьезно, буду искренне благодарен всем, кто готов дополнить мои воспоминания или указать на неточности в них. Никогда не считал себя истиной в последней инстанции.

Итак, 1991 год. Мне 28 лет. Эпизод 1: Проблема.

ГКЧП

Нет, еще не завтра,
но уже — скоро,
Риму предстоит умереть...

М.Щербаков

Августовский путч застал меня работающим в нашей небольшой научной организации, ЭПИцентр, занимающей полэтажа в соседнем с Белым Домом здании — здании бывшего СЭВа в виде открытой книги на Новом Арбате. Эту организацию создали люди, составлявшие в 1990 году Комиссию по экономической реформе российского правительства, готовившие программу «500 дней», и ушедшие в отставку из Правительства в знак того, что «500 дней» так и не начались. А то, что началось — совсем не «500 дней», несмотря на то, что руководитель российского парламента Р.Хасбулатов объявил начало отсчета. Окна моего кабинета выходили как раз на Белый Дом. Естественно, я проводил все дни в кабинете, часто ходил у Белого Дома и заходил внутрь, благо пропуск был...

Я не верил в то, что путч окажется успешным. Был уверен в тупиковости того, чего хотят путчисты и что мог, то и делал для его провала. Написал статью в «Общую газету» (такая вышла полулегально взамен всех закрытых) с высмеиванием экономической программы ГКЧП. Потому, что говорить о ней серьезно было невозможно. Экономическая ситуация в стране была уже критической, финансы разваливались, предприятия стали неуправляемы, налоги не платились, а те, что платились — пытались забрать себе республики, планирование умерло, бюджет разваливался. Что было с внешними долгами — было совершенно неизвестно. Старый мир уже умер, а новый еще не возник. ГКЧП пытался поднять заклинаниями из праха уже мертвого, как какие-нибудь некроманты... Изменить ситуацию в стране словом-заклинанием было совершенно невозможно. Или надо было наводить порядок очень жесткой рукой, армией, кровью (что мне казалось совершенно невозможным потому, что там уже не было жесткой дисциплины) — или это все не имело смысла.

А ГКЧП даже по своему составу сразу напоминал какой-то балаган. Его первые указы с экономической точки зрения были просто неадекватны. Мобилизация студентов на сбор картошки — буквально это их занимало. И Горбачева с ними не было, а значит и международной поддержки. Было такое ощущение, что гкчп-исты просто верили в то, что стоит им сказать что-то и все сразу вернется назад по мановению волшебной палочки, а что-то серьезное делать они были не готовы и не планировали.

Потом, намного позже стало ясно, что это был бунт от бессилия, бунт руководителей, уже не управляющих ничем, но все равно протестующих против своего устранения, бунт неадекватных людей, кричащих в безразличную к ним пустоту... Крючков (КГБ) подслушал (!) разговор Горбачева с Ельциным и Назарбаевым об увольнении всех будущих гкчп-стов после подписания Союзного договора. Прибежал к увольняемым и срочненько организовал верхушечный бунт против «предательства» Горбачева. Эти люди все еще считали, что живут в старой стране, что она еще не умерла, что им достаточно призвать к порядку — и порядок сразу восстановится...

Когда Горбачев вернулся из Фороса он напоминал шекспировского короля Лира — генерал без армии, президент без страны. Небожитель на воздушном шарике, связанный с землей тонкой нитью, все знающий, но не могущий ничего сделать просто потому, что остался совсем один.

После написания программ «400» и «500 дней», после гарвардской программы (написанной весной 1991 в Гарварде, США программе внешней помощи экономическим реформам в СССР) — что надо делать в экономике было понятно, разложено по полочкам и доведено до ума всех, принимающих решения. Не только разработчики программ, но, по-моему, уже каждый дворник знал, что надо делать в стране. И было ощущение свободы, которое повисло в стране после ареста ГКЧП. Ощущение невероятных возможностей. Наконец, больше никто тормозить реформы не будет. Теперь их можно провести по-уму.

Проблема была ровно одна — КТО? Кто будет делать то, что надо? Горбачев? Ельцин? Союзный орган по подготовленному, но так и не подписанному пока Союзному Договору? И будет ли Союзный Договор? Или Ельцин его снова переформатирует? Тогда во что?

Казалось, что нужен только ответ на этот вопрос, один раз договориться и — в путь! Неужели ради такого дела не договорятся? Казалось, дело за малым, неделя-другая, ну месяц, и все пойдет...

Вместо Правительства Горбачев организовал Комитет по оперативному управлению народным хозяйством - КОУНХ. Что это был за орган управления! Без аппарата, вообще даже без своего места нахождения и с невнятной легитимностью... Ясно, что это был некий промежуточный орган, переходный — но к чему? Позже он был переименован (реорганизован? даже не знаю...) в МЭК — межреспубликанский экономический комитет. Но это по факту ничего не изменило. Если уж совершенно легитимное (хоть и с ограниченной адекватностью) советское правительство не могло почти ничем управлять — чем будет управлять этот новый орган? Разве что заливать какие-то пожары... да лоббировать чьи-то интересы.

Как бы то ни было, жизнь продолжалась. Явлинского назначили в КОУНХ и дали (или он сам взялся — не знаю) два направления. Экономический союз 15 республик + союзный центр (по формуле 15+1, тот самый, который был подготовлен еще в программе «500 дней»). Практически это было дело почти малосодержательное — нужно было только пересогласовать и подписать подготовленные год назад документы. Но важное — т.к. именно на этой основе мог только и возникнуть какой-то легитимный управляющий союзный центр. Вторым направлением был внешний долг.

Первое меня мало интересовало (просто не мое). Я сразу подключился к работе по внешнему долгу. Конечно! Во-первых, у меня имелись весьма четкие представления о том, что в любом случае нужно делать для внешней поддержки реформ в стране — подготовка гарвардской программы и многочасовые дискусии с профессорами Гарварда и авторами учебников по макроэкономике (каждый — своего личного) Дж.Саксом (самым знаменитым тогда «стабилизатором» от МВФ) и С.Фишером (ставшим потом главным экономистом МВФ) не прошли даром. А во-вторых, меня должны, наконец, допустить к самым «страшным», самым сокровенным экономическим тайнам страны — внешнему долгу и золотовалютному запасу. А еще к долгам других стран в пользу СССР. Я добивался этого уже два года со времен работы еще в ВС СССР, пытался затребовать материалы у Правительства, потом при подготовке программы 500 дней, потом при приезде в Архангельское Рыжкова, на совещаниях у Горбачева... Так и не получил ничего об этом. Вообще ничего. Как можно делать экономическую программу, не зная таких ключевых моментов? Но приходилось ее делать практически без этого куска, так и не поняв, что тут есть у СССР, а чего нет...

Впрочем, «я работал в КОУНХ» - это слишком сильно сказано. Скорее я работал от его имени. Никто не принимал меня туда на работу и должности тоже не было никакой. Не было там должностей и не до оформлений было. Просто типа помощник Г.Явлинского. Зарплату я получал по-прежнему в нашей небольшой научной организации — ЭПИцентре. И сидел все там же — в своем маленьком кабинете в здании бывшего СЭВа на Новом Арбате, в здании, где последние 5 лет перед смертью работал мой отец...

Что с долгами?

В далеком созвездии Тау Кита
Все стало для нас непонятно,-
Сигнал посылаем: "Вы что это там?"-
А нас посылают обратно.

В.Высоцкий

И вот, наконец, я допущен. Я пошел в Правительство, прошелся по высоким кабинетам — и понял, что этим никто не занимается. Вообще ни один чиновник в Правительстве. Выяснил только, что Внешэкономбанк (ВЭБ) — оператор всех расчетов. Я — к Предедателю ВЭБа (Московский, кажется) — а он тоже ничего не знает (или не хочет комментировать?), и отослал к заму, который занимается долгами — сейчас не помню фамилию.

Я приехал в ВЭБ на проспект, названный позже проспектом Сахарова, выяснить ситуацию. Был уже вечер. Кабинет был огромен — наверное, метров 100 квадратных. А может мне так просто показалось. В дальнем углу сидел человек. В кабинете было страшно надымлено. Не просто пахло сигаретами. Дальний угол, в котором сидел за столом человек, в этом дыму и разглядеть-то было трудно. Да еще освещение какое-то неполное, мрачноватое.

Я был готов к тому, что это не последний кабинет, который придется посетить. Что придется снова идти к Явлинскому и вместе с ним — к Горбачеву. Требовать, что-то кому-то доказывать, объяснять, зачем мне это надо... Но все сложилось совсем не так как я ожидал.

Разговор начался с того, что хозяин кабинета, не говоря ни слова, налил в хрустальные стаканы коньяка: «Выпьем.» Утвердительно, не вопросительно. Из закуски — только толсто порезанный лимон.

Начало настораживало. Наверное, есть причины, подумал я. И решил не отказываться от коньяка. А как еще установить контакт? Все работники союзных ведомств сейчас пьют горькую и понятия не имеют, что с ними будет...

Он знал, чего я хочу (поручение Председателя банка). Но совсем не знал, кто я и зачем мне это. А что я могу — так этого и я сам не знал. Уже в конце разговора он объяснил причины своей откровенности - дело было в том, что о проблемах обслуживания долга его больше никто не спрашивал с самого путча. Он пытался кому-то сказать, но никто не слушал. И тут приходит какой-то пацан... Но я был первый, кто слушал. Он отвечал за долги, видел, что происходит, но сделать не мог ничего... Терять ему было нечего. Поэтому он решил быть откровенным.

Вместо слов он положил передо мной компьютерную распечатку и смотрел, пойму ли я в ней что-то. Я не понял. Несколько столбиков каких-то цифр, по датам на месяц вперед. В «шапке» - английские аббревиатуры. Он объяснил.

Точка Х, - сказал он. - Вот она. 5 недель. Денег нет, СССР больше не сможет обслуживать свои долги.

Он не сказал, что это дефолт. Он сказал, что это п...ц. Он не говорил, что надо делать. Он ждал моей реакции... Я предложил налить еще. В общем мы и не заметили как прикончили ту бутылку. Я часа два пытал его: что да почему, как так сложилось, где деньги? А он разводил руками и говорил, что х... его знает.

Я его - про золото, а он за это не отвечает и не знает ни х..., потому что это сов.секретно.

Я его спрашиваю, можно ли перенести куда-то платежи? Он отвечает четко и ясно, как ни разу в этом разговоре:

Нет. Все, что можно перенести — я уже перенес.

Можно ли отказаться от каких-то расходов? Тут уже не от чего отказываться. Тут остались только платежи по долгам СССР.

А какие вообще ожидаются поступления? Никаких поступлений. Внешторги (государственные экспортно-импортные конторы) уже давно не получают от нас денег и свалили на х... Т.е. как-то организуют свои операции вне наших счетов — что-то через Россию, что-то через заграницу... И поступления от них прекратились. А может просто ни х.. не делают больше — не знаю. Знаю, что из-за нас они влезли в долги на несколько миллиардов долларов. Потому, что по их поручениям мы платить уже перестали.

А у самого ВЭБа деньги есть? Формально — да. Счета внешторгов и экспортирующих предприятий, еще вклады людей. Только этих денег уже нет. Как, нет? Как-как... все проср..., все ушло сюда — и тыкает в таблицу...

Я понимал, что валютное положение страны должно быть не очень. Всего я ожидал, но такого! Сверхдержава-банкрот. Банкрот с ядерным оружием. Это просто невероятно. И ни с какой стороны ничего больше не возьмешь — и так взяли уже то, на что прав никаких не имели. По-существу ограбили клиентов — и людей, и компании. ВЭБ сам — полный банкрот. Через те же 5 недель. А ведь сам-то внешний долг СССР не так уж велик, не мог он довести ситуацию до ручки. Страшная правда заключалась в том, что величина долга просто уже не имела значения. Имел значение дошедший до предела распад всей внешнеторговой деятельности СССР. Прекратились даже минимальные поступления валюты — все их увели из союзного ВЭБа республики и сами внешторги. И платить стало нечем.

Могу ли я взять таблицу? Важный вопрос. Если у меня в руках не будет этого документа — я не смогу сам никому ничего объяснить... В ответ — безразлично: бери. Типа не жалко. Типа, ну и что ты с ней будешь делать? Я сам еще не знал — что...

Profile

alexmix

Navigation

Syndicate

Page Summary

Еще об отсрочке внешнего долга в 1991: Гайдар и его "хотелки".
Мемуар-1991. Эпизод 7: Получение отсрочки по внешнему долгу-2
Мемуар-1991. Эпизод 6: Получение отсрочки по внешнему долгу.
Мемуар-1991. Эпизод 5: Е.Гайдар и либерализация цен
Мемуар-1991. Эпизод 4: СССР и МВФ. К вопросу о внешнем долге СССР
Мемуар-1991. Эпизод 3: приступаем к выполнению плана
Мемуар-1991. Эпизод 2: план действий с внешними долгами СССР
Мемуар-1991. Предисловие. Эпизод 1: проблема.

March 2014

S	M	T	W	T	F	S
						1
2	3	4	5	6	7	8
9	10	11	12	13	14	15
16	17	18	19	20	21	22
23	24	25	26	27	28	29
30	31

Российский экономический кризис

Взгляд макроэкономиста

Entries tagged with 1991

Еще об отсрочке внешнего долга в 1991: Гайдар и его "хотелки".

Мемуар-1991. Эпизод 7: Получение отсрочки по внешнему долгу-2

Отсрочка получена: круглый стол и круглые решения

Впоследствии

Япония и Беловежская пуща

Мемуар-1991. Эпизод 6: Получение отсрочки по внешнему долгу.

Шерпы едут

Решение России

Мемуар-1991. Эпизод 5: Е.Гайдар и либерализация цен

Октябрь 1991: Встреча с Е.Гайдаром

Заявление о либерализации цен

Мемуар-1991. Эпизод 4: СССР и МВФ. К вопросу о внешнем долге СССР

Германия и сейшн МВФ в Бангкоке

Сколько СССР был должен?

Мемуар-1991. Эпизод 3: приступаем к выполнению плана

Золотой запас страны

Лондон: на высшем уровне

Мемуар-1991. Эпизод 2: план действий с внешними долгами СССР

Что делать?

Встреча с М.Горбачевым

Мемуар-1991. Предисловие. Эпизод 1: проблема.

ГКЧП

Что с долгами?

Profile

Navigation

Syndicate

Page Summary

March 2014

Most Popular Tags